, подтверждает прогресс Грузии.
Конечно, это не означает, что вся организованная преступность, более широкая категория, определяемая как долговременные преступные действия, совершаемые с участием многочисленных координируемых субъектов, пытающихся монополизировать торговлю каким-либо незаконным продуктом или услугой с использованием насилия или угрозы насилия [Schelling 1984; Varese 2010], была в Грузии полностью ликвидирована. Организованная преступная деятельность, такая как торговля наркотиками, организованная проституция, незаконные игорные синдикаты и контрабандная перевозка людей, все еще имеет место. Однако есть некоторые свидетельства того, что с началом борьбы с ворами в законе число таких случаев значительно уменьшилось. Хотя трудно судить об уровне организованной преступности конкретно, последние исследования в этой области показывают, что уровень виктимизации среди жителей Грузии значительно снизился и достиг уровня, существовавшего до 1991 года, более низкого, чем во многих частях Западной Европы, а чувство безопасности значительно усилилось. Респонденты неизменно объясняли это двумя взаимосвязанными реформами: полицейской реформой и политикой борьбы с мафией [GOR-BI 2010].
Существует целый ряд причин, по которым в грузинском контексте борьба с ворами в законе должна была предшествовать общему ослаблению организованной преступности. Во-первых, воры в законе и их сообщники не только часто действовали в сфере организованной преступности, такой как незаконный оборот наркотиков или отмывание денег, но и, будучи мафией[13], обеспечивали дополнительные функции управления – защиту и арбитраж – в преступном мире, что делало возможной координацию между преступниками и, следовательно, способствовало организованной преступности. В сущности, воры в законе создали трест, необходимый для функционирования преступного мира. Во-вторых, правила и иерархия «воровского мира» были ориентиром для большей части криминального бизнеса в Грузии. Именно из-за этого политика борьбы с мафией предусматривала забрасывание широкой сети, вылавливающей людей, которые, лично имея с ворами в законе очень мало общего, вели организованную преступную деятельность в условиях «воровского мира», тем самым подвергая себя риску сурового наказания в соответствии с новыми законами.