Постепенно холл совсем опустел. Самые любопытные из слуг, оставшиеся до конца, торопливо обгоняли поднимающихся по лестнице Рафаэля и Камелию, кидали на них любопытные взгляды, и бежали дальше, кто – доделывать прерванную работу, а кто – в свои комнаты в западном крыле. Камелия устало подумала, что завтра они обязательно в красках расскажут эту историю всем, кто по какой-то причине еще не в курсе. Поднявшись на второй этаж, девочка посмотрела им вслед, и увидела Алессиана. Он стоял в центре коридора и о чем-то говорил с донной Октавией, слегка улыбаясь. Увидев Камелию и Рафаэля, брат незаметно для наставницы махнул ладонью, чтобы они уходили. Рафаэль недовольно цокнул, но подчинился. Они прошли в восточное крыло, в котором находились покои императорской семьи.
– Ну, все не так уж и плохо прошло, – подытожил брат, когда прощался с сестренкой у дверей ее спальни.
Так и есть. Конечно, стоило еще дождаться завтрашнего дня. Наставница этого просто так не оставит. Как-то неожиданно в голову пришла мысль, что в малой библиотеке Камелию заперли тоже в качестве наказания: она рисовала в тетради, вместо того, чтобы решать примеры. Что тут такого? Почему она должна делать то, чего не хочется? Всегда наказывают! Оставалось только надеяться, что Алессиан облегчит ее участь. О чем же еще, если не об этом, мог он разговаривать с донной?
Часы пробили десять, когда Камелия забралась под одеяло. Донна Октавия, обычно проверяющая, вовремя ли принцесса легла спать, сегодня не пришла, прислала одну из служанок. На секунду девочка задумалась – может быть, она и правда сильно огорчила свою наставницу, но быстро отогнала эту мысль и погрузилась в глубокий сон.
ГЛАВА 2. (НЕ)ПОКОРНЫЕ ПЕШКИ
Утро прошло по границам замка: обежало каждое дерево в саду, большой фонтан на площадке. Покружило над конюшней, проникло в центральную башню. Словно ребенок, поиграло в прятки с мраморными статуями на мощёном внутреннем дворе, отыскало спрятавшийся в тени домик с садовыми инструментами. Веселым эхом прокатилось по лугу и каменному мосту. Поборолось с ночью за двор фехтования, пробежало по башенкам, заглянуло в каждое окно, за каждый балдахин. И, разбудив обитателей замка, поспешило спрятаться за вершинами гор, чтобы ему не отомстили.
Эридан перевернулся с одного бока на другой, не открывая глаза и упрямо игнорируя настойчиво светящее солнце. Он уже пожалел, что не задернул с вечера шторы и в очередной раз подумал, как здорово, наверно, просыпаться в западном крыле. Мальчик накрылся с головой одеялом. Но уже через пять минут стало нечем дышать. Засунуть голову под подушку тоже оказалось не лучшей идеей. По-прежнему не открывая глаз он перевернулся головой к изножью. Запутался в одеяле и скомкал простыню. Выбираясь, ударился рукой. Где-то в глубине комнаты надоедливо тикали часы. Поняв, что теперь уже точно не уснет, Эридан нехотя открыл глаза и сел. Потер веки. Потянулся и выбрался из огромной кровати, по пути уронив подушку. Босыми ногами прошлепал в ванную комнату и, подойдя к умывальнику, посмотрел в зеркало. На него глядел худой мальчик с мягкими чертами лица: большие синие глаза, окруженные длинными ресницами, тонкий нос, пухловатые губы, острый подбородок. Черные волосы спутались после сна. «Похож на девчонку» – подумал Эридан, недовольно рассматривая отражение. Даже синяк, заработанный вчера в драке с Фло и, по его мнению, придававший внешности некоторую мужественность, почти не был виден. Отражение широко зевнуло – не прикрываясь, все равно никто не видит – и исчезло, когда мальчик наклонился, чтобы умыться.