Гаврилов с недовольным видом открывает мне. В драных джинсах и мятой футболке выглядит он совсем иначе нежели в институте. Неаккуратный и потрёпанный – настоящий раздолбай, как сказала бы мама. Тёмные вьющиеся волосы непричесанны и стоят торчком, на лице – щетина. Вдобавок, от него разит алкоголем. Мне с порога хочется повернуть назад. Но теперь уже кажется, что если уйду, то точно испорчу с ним отношения окончательно, и не видать мне зачёта.
– Проходи, – небрежно говорит он и проводит в грязную кухню.
Я оглядываюсь по сторонам. Обстановка в квартире выглядит дорогой, но сильно неаккуратной и захламлённой. Встаю у стеночки, прижимая сумку к груди. Лев Саныч окидывает взглядом замусоренный стол с остатками еды и вазой с окурками.
– Ну что там у тебя? – спрашивает он, оборачиваясь на меня. Я пару секунд хлопаю глазами, потом спохватываюсь и достаю из сумки лабораторные. Протягиваю ему их и зачётку.
– Я и по итоговым вопросам, если что подготовилась, – заверяю его.
Он смотрит снисходительно на лабы, потом на меня. Странная улыбка появляется на его лице.
– Ты совсем, что ли, дура? – спрашивает он. – Думаешь так надо было готовиться?
Мне его тон не нравиться совершенно. Инстинктивно пячусь назад, но упираюсь в стену. Гаврилов бросает лабы на ближайший табурет и подходит ко мне. Протягивает руку к моей талии, скользит по ней вниз.
– Я же тебе на встречу пошёл…
Вторая рука касается моей груди через футболку. Меня начинает трясти. Я перестаю его слышать. Руки и ноги цепенеют, а воздуха катастрофически перестаёт хватать в лёгких. Гаврилов не сразу понимает, что мне нехорошо. Видимо принимает тяжёлое дыхание за возбуждение. Лишь когда у меня закатываются глаза и я начинаю терять сознание, он осознаёт, что что-то не так.
Я прихожу в себя довольно стандартно – от нашатыря перед носом. Вижу круглые перепуганные глаза Льва Саныча. Мысленно радуюсь, что он не из тех, кому потеря сознания сексу не помеха. Убедившись, что я очнулась, он облегчённо выдыхает и поднимается. Откуда-то с холодильника достаёт видавшую виды ручку и чиркает ей что-то в зачётке.
– Держи, припадочная! – он протягивает мне зачётку. – И если расскажешь кому-нибудь о том, что было, вылетишь на хрен из института. Поняла?
Я, всё ещё пребывая в оцепенении, киваю. Он поднимается и отходит на несколько шагов назад.