Бой (как и затягивающие вглубь кружения Мальстрема), меж тем, продолжился и даже продолжался за свои пределы – но по сути был уже завершен! Эктиарн несколькими выпадами вынудил (то ли уговорил, то ли позволил) Лиэслиа попасть в скрытую (как женщина, что притворно отталкивает) западню, потом вдруг захватил левой кистью его неосторожно приблизившийся клинок из Холодной Бронзы и ничуть при этом не поранился, и вырвал его (а точнее, получил почтительнейше с рук на руки), и отшвырнул в самый дальний угол тренировочной залы, и Холодная Бронза, соприкасаясь с каменистыми планетоидами пола, лязгнула и зазвучала:
– Ну вот и все!
Лиэслиа (в одной из реальностей уже победивший на песке из этих самых планетоидов) улыбнулся:
– Я все понял, учитель (произнося это слово, он заранее дезавуировал сказанное), но и ты должен понять, – говорил он своей улыбкой, и еще он говорил, что есть должное, есть мы, есть невозможность не сгорать в огне Холодного Железа, но – невозможно сгореть…
… Ладонь Лиэслиа (освобожденная Эктиарном от клинка), не осталась пуста. Ее пальцы шевельнулись, якобы послушны якобы его воле, но – сами по себе, но – не каждый сам по себе, и произвели на свет заклинание: тонкие нити света ничуть не промедлили и пришли из НИОТКУДА и ОТОВСЮДУ к кончиками его пальцев, а вслед за ними пришел свет Стенающей Звезды, и из его холодной дороги сам собой соткался другой клинок, который ничуть не противоречил воспоминаниям о предыдущем (что отшвырнули в угол) клинке…
– Ты должен понять, учитель, почему в учебном бою мы не обозначаем убийства.
– Потому что перворожденные не могут биться ни на чьей стороне, – ответил ему Эктиарн, а потом позволил ученику продолжать:
– Да, то есть – могут биться со всеми, то есть – могут разбиться об это «все», – ответил Лиэслиа, а потом позволил Эктиарну продолжить:
– Победители в этом мире могут показаться лишенными смысла, настолько они взаимозаменяемы. Поэтому мы не обозначаем убийства.
Разумеется, Эктиарн так не сказал, и не благодаря «позволению» Лиэслиа, но – для них обоих, обладающих бессмертием и включенных в реальность эльфов бессмысленны и смерть, и посмертие, но – душа для них не бессмысленна; когда мы говорим о взаимной заменяемости людей, мы не говорим о взаимозаменяемости душ! Просто если не ты сделаешь то, чему произойти должно, то это свершение взвалит на себя кто-нибудь другой, причем совершенно неслучайный «другой» – если не ты (мог бы сказать Моисей) раздвигаешь море, делая из него берега, то его раздвинет другой (или ставший еще более другим) Моисей.