Сожаление.
Ему жаль, но инфекция очень агрессивна. Им следует ампутировать палец, но это не имеет смысла. Ведь даже при ампутации инфекция пойдёт дальше.
– Это как точить карандаш, – говорит он. – Придётся ампутировать дальше и дальше. Мы ничего не можем сделать. Всё…
Я беру Варю на руки и не помню, как возвращаюсь в свою палату. Бегу к Юлии Станиславовне. Она молча слушает и опускает глаза.
Но не сдаётся.
Через несколько минут она врывается в палату и приносит нам новый препарат. Она говорит, что он очень сильный, что его назначают только взрослым и только в крайнем случае.
– Он должен помочь! – она говорит очень решительно. Она будет бороться.
И это даёт мне сил.
Мы начинаем новое лечение. Каждые пару часов к нам заходят хирурги и отслеживают состояние отёка на руке. И днём, и ночью Варя под контролем.
Проходит день, второй… На третий день я замечаю, что… отёк спадает! Радостная, я зову скорее врачей.
И они подтверждают! Инфекция уходит!
Варя победила. Варя будет жить. Варя будет жить!
С каждым днём Варя хорошеет на глазах. В один из дней к нам в палату заходит главврач. Увидев дочку, он приподнимает бровь:
– Сразу видно, что ребёнок теперь с мамой. Состояние вашей девочки заметно улучшается, – говорит он.
Но речи о выписке пока не идёт. Я пытаюсь завести этот разговор сама. Но весь персонал пожимает плечами:
– Ребёнок с такой кожей может жить только в больнице.
Мне грустно это слышать. Жить в больнице – как?
Я не могу сказать, что проходила свои испытания мужественно. В действительности, я много страдала. Я хотела домой, хотела помощи. Я не была готова к такой ответственности. У меня не было достаточно мудрости и зрелости. Но я терпела, как могла, и делала всё, что требовалось в настоящий момент.
Видя моё состояние, Юлия Станиславовна начала поднимать вопрос о нашей выписке более активно.
Я запомнила Юлию Станиславовну именно такой – ответственной за Варю, принимающей важные решения для неё. Она словно была её ангелом-хранителем. Человеком, который пришёл в нашу жизнь не просто так.
И вот однажды…
– Мы готовы вас выписать, – она смотрит на меня своим чистым взглядом и словно радуется больше меня. – Можете собираться!
Она это сделала. Она убедила заведующую, главврача. Её добрые глаза полны радости. Но она предупреждает: «Вы будете постоянно возвращаться. Будьте к этому готовы. Две недели дома, две недели в больнице».