– Я, наверное, в универ поеду. Успею на пару пар, – сказала, открывая створки.
Достала джинсы, свитер и снова обернулась на Инну. Та поставила чашку с кипятком на стол и скомандовала:
– Сначала ты поешь, а потом езжай, куда хочешь.
Заглянула в холодильник, достала творог, взяла из ящика ложку и положила рядом с чашкой.
– Спасибо, – я правда была ей благодарна. Благодарна за то, что проявила участие, хоть порой мне казалось, что мы с ней находимся в разных плоскостях. Думаем совершенно по-разному, поступаем по-разному… И всё же. Когда я пришла к ней, уйдя из дома, она без слов меня приняла. Обнимала, когда я ревела, скорбя по маме, поддерживала, когда я рассказала о беременности. Предоставила мне право самой решать, как быть…
– Я только переоденусь.
– Кстати, платье-то он хоть оценил? – спросила Инка, когда я прошла мимо неё в ванную. – Или хотя бы тебя в этом платье? – хитро усмехнулась.
Я почувствовала, как краснеют щеки, едва представила, как Громов снимает его с меня…
– Нет, не оценил, – зашла в ванную, бросила вещи на стиралку. – Я ему вообще не понравилась! – крикнула я. – Он сказал, что я не похожа на Анну, – покачала головой и захлопнула дверь.
Сняла платье, быстро переоделась и посмотрела в зеркало над раковиной. Взъерошила волосы, улыбнулась собственному отражению.
– Ну что, Алина, трудности только начинаются. Но ты с ними справишься, я верю в тебя.
Открыла шкафчик, чтобы достать крем. Но крема там не было. Зато на полочке среди таблеток лежали часы. Дорогие часы. Очень дорогие. Точно такие же принадлежали Максу. И вчера, когда он отвёз меня в клинику, я точно видела их на его запястье.
Достала часы, покрутила в руках.
– Нет, – уверенно мотнула головой, отгоняя неприятные мысли. Но они словно осколки впивались в сознание. Инна не могла так со мной поступить. Нет.
Будто обжегшись, я бросила часы обратно и резко захлопнула дверцу шкафчика. Вышла из ванной и, пройдя к дивану, положила платье на подлокотник.
– Спасибо, – выдавила, не поворачиваясь к Инне.
Боялась, что не удержусь и спрошу. Но для начала нужно иметь нечто весомее часов, чтобы бросаться обвинениями в предательстве.
– Садись, ешь, – услышала голос Инны.
Покачала головой.
– Я, пожалуй, пойду. По дороге перехвачу что-нибудь, – пряча взгляд, метнулась к двери.
– Что случилось, Алин? – Инна проследовала за мной.