Сидя в университетской столовой с чашкой чая и булочкой с корицей, я листала объявления о работе. Внезапно на столе появился поднос с салатом и чашкой кофе. Подняв взгляд, я увидела застывшую рядом Инку. Она смотрела на меня раздражённо, если не сказать – зло. Весь этот месяц мы даже не здоровались. Я проходила мимо, она – тоже не горела желанием поговорить.
– Если ты не против, я присяду, – сухо выпалила она, и, не дожидаясь моего согласия, уселась на стул напротив. – Все места заняты.
Я осмотрелась. И правда. Странно даже.
– Не против, – пожала плечами и снова уткнулась в телефон.
– Как ты? – спустя пару мгновений молчания спросила она.
Я вновь оторвала взгляд от телефона. Встретилась с её.
– Нормально, – подозрительно прищурилась. Не совсем понимала, что происходит, и что вдруг на неё нашло.
Уже хотела было снова уткнуться в телефон, но Инна вдруг выговорила:
– Лин, я извиниться хочу.
– За то, что с Максом спала? – хмыкнула, не желая слушать.
– За то, что выгнала тебя из своей квартиры. И за то, что накричала. За слова свои. Прости. Я не хотела, – она взяла с подноса чашку, но к губам так и не поднесла. Покрутила в руках и вернула обратно. Вздохнула. – Послушай, – нагнувшись, заговорила, понизив голос: – До Козельского-младшего мне вообще нет дела. И никогда не было.
На самом-то деле и мне теперь до Макса дела не было. Он появлялся на сессии один раз. Да и то, по всей видимости, для того, чтобы передать конверт с «пожеланиями всего наилучшего». Ни на меня, ни на Инку он внимания не обратил. Хотя… нет. Все же на меня он кинул взгляд – полный превосходства и презрения. А после забрал одну из девочек-первокурсниц и укатил с ней в неведанные дали. Меня ещё тогда удивила реакция Инны. Она смотрела на Макса без ревности, но так, будто он был ничтожеством, не достойным её внимания.
И вот теперь я сама смотрела Инне в глаза, и отчего-то былая уверенность в её предательстве испарилась.
– Ты можешь поклясться, что у тебя с Максом ничего не было, что те часы вовсе не его.
– Не его, – тут же ответила Инна. – Я клянусь, Миронова. Мне интересны… скажем так, мужчины другого рода, – губы её изогнулись в невеселой ухмылке.
Я сделала глоток уже порядком подостывшего чая.
– Тогда и ты меня прости, – сказала, положив телефон на стол.
– Мир? – протянула мне мизинец.