– Спасибо, ужасно хочется есть, – я с благодарностью улыбнулась новой знакомой.
– Отлично, вижу, ты быстро приходишь в себя, это славно, – собеседница понизила голос и продолжила практически шепотом. – Ты меня извини, дорогая, но тебе стоит принять душ как можно скорее, благоухаешь ты явно не розами.
– Серьезно?! – я аж покраснела от стыда.
– Ага, – хихикнула та. – Столько всего произошло, пока ты спала…
Женщина не успела договорить, как дверь распахнулась, и на пороге появился высокий мужчина с фотографии. Отцу Вероники было тоже около пятидесяти, но седина уже окутала голову и щетину. Сине-серые глаза, как у дочери, хищно выхватывали каждую деталь в комнате. Мужчина носил круглые очки и ходил с черной тростью. Хмурый лоб, покрытый глубокими морщинами, свидетельствовал о тяжелой работе, а торчащая из кармана штанов пачка сигарет указывала на вредные привычки. Хотя домашняя одежда, состоящая из обычной серой футболки и мешковатых штанов, вызывала смешанные чувства. Вроде как один из влиятельных людей в Москве, а выглядел он, ну, прям совсем обычно и без понтов.
– Как ты себя чувствуешь? – первое, что спросил новоиспеченный отец, присаживаясь на краешек кровати.
– Уже лучше, – я слабо улыбнулась, контролируя каждое свое слово, ведь именно он мог распознать во мне обманщицу.
– Нина, пожалуйста, свяжитесь с Матвеем, пускай как можно скорее заедет к нам и осмотрит Веронику, – деловито попросил отец у поникшей женщины.
Рядом с мужчиной она почему-то робела. Зато лично мне стало многое понятно. Во-первых, Матвей являлся семейным врачом, который и поставил мне первичный диагноз переутомления. Во-вторых, женщину звали Нина, и она выполняла поручения отца. В-третьих, план Вероники действовал безоговорочно.
Кивнув, Нина прихватила с собой вазу с цветами и скрылась за дверью, оставив меня разгребать последствия побега. Мгновенно смекнув, что на данный момент я могу себе помочь, только объявив полное поражение и капитуляцию, состроила болезненный вид и с грустью в глазах взяла отца за руку. Любой профессиональный актер пустил бы слезу от моей игры. В хорошем смысле. Мужчина сидел мрачнее тучи, но от маленького жеста буквально сразу расслабился. Оставалось дело за малым.
– Папочка, прости меня, – надрывно хлюпнула носом я. – Мне не следовало уходить из дома. Я совершила большую ошибку, о которой теперь сильно сожалею.