Десятки и десятки гробов с телами молодых людей, еще даже совсем мальчишек, проходили тогда через наши храмы. А мы молились и плакали вместе с плачущими, вселяя в их сердца желание продолжать жить дальше.
Конец девяностых и начало двухтысячных – время, когда героин убил очень и очень многих. А кого не убил тогда, медленно, но верно догонял спустя годы «разумного» потребления. Обычное время жизни героинового наркомана – лет пять или шесть, при условии, что не случится передозировки, а потом смерть. Те, кто продолжал колоться, соблюдая меры предосторожности, дотянули почти до наших дней, но редко кто из них преодолел сорокалетний рубеж. Они «тянут время», а их близкие, глядя на них, ждут.
Одна женщина рассказывала, как ее брат, такой вот многолетний наркоман, однажды не рассчитал свою норму и стал умирать. А она, словно чувствуя беду, в этот момент зашла к нему в квартиру, открыв дверь собственным ключом. Видя брата, лежащего на полу в прихожей, она немедленно вызвала скорую помощь. Девочка-фельдшер приехала, взяла руку, пощупала пульс и посмотрела на женщину, звонившую им на скорую: «Умер».
Та заплакала: «Он еще только что дышал. Сделайте ему укол». – «Зачем? Ты бы знала, сколько раз мы уже приезжаем по этому адресу. Сегодня оживим, а через месяц он всё равно умрет».
Женщина плачет и продолжает просить: «Ну пожалуйста. Это мой брат. В нашем детстве он был очень хорошим и всегда меня защищал».
Фельдшер без слов взяла шприц и ввела лежащему без чувств наркоману лекарство. Буквально несколько секунд спустя «мертвец» чихнул. Потом снова чихнул и, как был с закрытыми глазами, сел. Снова чихнул и, продолжая сидеть на полу в прихожей, принялся судорожно подпрыгивать на попе. Постепенно у него открылись глаза и он наконец пришел в чувство. Женщина вспоминает, сколько было радости.
Два месяца спустя брат умер от передозировки. Уже прошло несколько лет, как похоронили человека, а сестра вместе с мамой всё приходят и приходят на каждую родительскую субботу.
В те же описываемые мною дни могла умереть, и тоже от передозировки героином, одна хорошая девчонка. Хорошая, но наркоманка. Безбожно обманывая и меня, и всех своих близких, она тем не менее продолжала хвататься за Бога. Кололась, а потом бежала в церковь на причастие: «Батюшка, причастите меня!» – «Снова небось кололась?» – «Нет, что вы!»