– Ты мне должен.
– За что? – выдохнул Хорт.
– За то, что не позволил прикончить тебя на месте.
Обр промолчал. Возразить было нечего.
– Два вопроса, – сказал капрал, жестко держа его взглядом, – только два, и можешь снова прикидываться нежной фиалкой. Ты меня понял?
Обр кивнул.
– Кто тебя прятал целый месяц? Где ты отлеживался?
– В лесу, – прохрипел Обр. Выдавать полоумную бабку он не собирался. Не хватало еще, чтоб ее, дуру, тоже в острог сунули.
– Врешь. Ты ранен был. Тяжело. До сих пор следы остались. Один в лесу ты бы подох.
– Ну не подох же.
– Не врет, – негромко заметили за спиной капрала. – Семерик сказывал, этот сам вроде зверя. Недаром его Волчьим Пастырем кличут.
– Ладно. Неважно, – капрал приблизил свое лицо к лицу Обра, близко заглянул в глаза. – Где золото Хортов? Отвечать. Не лгать.
– Нет никакого золота, – совершенно честно ответил Обр, – было да все вышло.
– Я же сказал – не лгать. Помни, ты мне должен.
– Нет золота, – повторил Хорт заплетающимся языком, – все, что было, Дед истратил. Порох, оружие, хорошие кони, наемники. Кабы не Семерик, мы бы вас еще весной отсюда выкинули.
Капрал помедлил, сверля Обра взглядом, поджал губы, соображая что-то.
– Оружие мы нашли. Это верно.
– С пристрастием допросить бы… – вмешался другой голос.
– Завтра успеем. Сейчас он все равно ни на что не годен.
Последнее обидное замечание слегка разогнало пьяный туман в усталой голове Хорта.
– Дядька Ольгерд… – начал он, – у него был… – и замолчал, старательно собирая в кучку глаза и мысли.
– Ну?! – рявкнул капрал, больно стиснув его плечо.
– У него был свой схрон, – поведал Обр, – собственный. Я подглядел… случайно…
– Где?
– Под восточной стеной ход раньше был. Теперь его почти завалило. Лаз в углу у конюшни. Через шестнадцать шагов по левую руку ниша, камнями заложена. Камни старые, а раствор свежий. И потолок в этом месте закопченный.
– Что там?
– Доля его с той большой лодьи[9], которую наши в позапрошлом году разбили.
Капрал поморщился. Дело с разбитой заморской лодьей, которую Хорты взяли, подплыв в тумане на трех рыбацких кочах[10], было громкое и для князя позорное.
– Золото, камешки, – продолжал Обр, – палаш дурацкий такой, тонкий очень, рубить по-настоящему нельзя, но зато рукоять и ножны все в серебре и светлых перлах.
– Шпага Койта, – выдохнул капрал и покосился назад на своих подчиненных.