Страх Молли перед Северной кольцевой дорогой оправдался в 1955 году, когда Грэма сбила машина. Серьезно он не пострадал. Кроме заметки доктора Питера Скотта об этой аварии не сохранилось никаких записей. Тем не менее, именно она спровоцировала ключевые изменения в характере Грэма, которые позже проявились в полную силу.
Зловещие темные тучи предвещали грозу, готовую в любую минуту разразиться над невзрачным домом у Северной кольцевой дороги. После аварии Грэм еще больше полюбил чтение и постоянно возвращался к излюбленным полкам в местной библиотеке. Его интересы были специфичными: история, оккультизм и фармацевтика. Он читал увесистые тома автобиографий: Юлий и Тиберий Цезари, кайзер Вильгельм II, Оливер Кромвель, Иосиф Сталин и Адольф Гитлер. На тот момент Грэму едва исполнилось девять. Война закончилась всего десять лет назад и до сих пор оставалась щекотливой темой, но его воображение будоражили истории о массовых факельных шествиях нацистов, о пылких, яростных речах Гитлера. Пока другие мальчики коллекционировали марки и наклейки, Грэм собирал газетные вырезки о войне в Германии, а однажды смастерил себе нарукавную повязку со свастикой. Его семья относилась к этому спокойно – его увлечение воспринимали как блажь, а не тревожный звоночек. Когда Уин спросили об этом, она лишь покачала головой:
– Гитлер? Думаю, Грэм мог бы даже рассказать, что тот обычно ел на завтрак.
А вот Молли увлечения пасынка беспокоили куда сильнее. Однажды она пришла в библиотеку и попросила старшего библиотекаря отслеживать книги, которые берет Грэм, и не выдавать ему некоторые из них. Библиотекарь заверил ее, что в изучении новейшей истории нет ничего плохого, а любой интерес к новой теме всего лишь временное явление. Раздраженный вмешательством мачехи, Грэм стал читать любимые книги вдали от ее пристального взгляда, на водохранилище.
Фрэд Янг никак не реагировал на ситуацию, но позже признался, что именно в тот момент осознал, насколько его сын отличается от сверстников:
– У него не было друзей, он не интересовался обычными мальчишескими забавами и постоянно что-то читал.
Уин, как всегда, души не чаяла в племяннике, но к своему ужасу вскоре поняла, что, хотя он и был «воспитанным, вежливым, но замкнутым ребенком», у него развилось «болезненное пристрастие к книгам о ядах, смерти, вуду и о других жутких вещах».