Старшая
Помню, как я маленький сидел на краю кровати в нашей комнате, в которой мы все спали, я с родителями на широкой с жесткими пружинами, и Ева на раскладной: по утрам ее узкую кровать собирали, и она снова превращалась в кресло. По тем временам мы жили очень даже неплохо: заставленная хорошей мебелью и вся увешанная коврами квартира; два телевизора и свой телефон, а не к соседям бегать звонить. Полусонный, в холодное темное зимнее утро, в свете тусклого оранжевого света лампы торшера, который стоял в углу комнаты, я натягивал чистые колючие колготы: кто вообще придумал ходить в школу с утра? И какого черта они такие колючие?! Натягиваю, пыжусь, потом бросаю это все, потому что очень хочу спать и вообще мечтаю остаться дома. Да и все внимание было к ней, к старшей. А там сопли, слезы… Все как обычно: мама заплетает косы. Тянет волосы что есть силы, как будто плетет корабельный канат, а сестра просит ослабить, потому что ей ужасно больно. Но никто не слушает – мать орет и продолжает плести, угрожая, что этим же вечером отрежет к херам ее густые черные волосы. И так каждое утро. Каждое. Как надо не любить своих детей, чтобы намеренно причинять им боль? Они же в своем, совсем другом мире, который ближе к правильному, чем к нашему.
По правде говоря не очень-то хочу, чтобы это письмо попало маме в руки. К отцу оно уже не попадет никогда – он умер несколько лет назад. Вся его жизнь – одно мучение длинною в шестьдесят пять лет, или сколько там точно, я даже не старался запомнить, настолько мне стало безразлично. Может поэтому он запивал его водкой? Мучение свое. Не хочу об этом много думать, разбираться, размышлять. Мне сильно противна тема алкашни. В мире столько интересного, столько возможностей для роста, для радости. Да вот хотя бы сходить в парк погулять, в центр города или в кино – это не стоит больших денег, но он не хотел даже этого. Наливал, пил, спал, смотрел телевизор. В бессмысленном бреду никчемной жизни работа день через день, которая не приносила ни существенного дохода, ни удовлетворения. Бывает, что я невольно сравниваю себя с ним, говорят же, что качества передаются по наследству. И так мне становится противно от того, что некоторые из них я унаследовал. Не хочу быть похожим на него. Не хочу и уже не буду.