) в течение завершающих веков II тысячелетия до н. э. До времени Амарны (т. е. до 1400 г. до н. э.) египетская, месопотамская, анатолийская, эгейская и другие культуры (а также воинские формирования. –
Ред.) взаимодействовали и сталкивались на территории Восточного Средиземноморья, образовав некий международный порядок, который, в свою очередь, влиял и на них самих. Именно вскоре после этого периода возникли древнейшие традиции Израиля. Микенские же греки-ахейцы около 1500 г. до н. э. захватили Крит, а около 1200 г. до н. э. участвовали в масштабном натиске «народов моря», который сокрушил Хеттскую державу и сильно ослабил Египет. (В результате Палестина, за которую с переменным успехом веками сражались эти две великие державы, оказалась «бесхозной» и была захвачена кочевниками-евреями с востока, а с запада филистимлянами (часть «народов моря», разбитых египтянами в дельте Нила Рамсесом III (IV), занявшими прибрежные, западные земли Палестины. –
Ред.)
Мы должны будем учитывать как целые композиции, так и слагающие их элементы. Того, что эпические произведения о Гильгамеше и Одиссее имеют дело с эпизодическими скитаниями героя, не хватило бы для того, чтобы установить истинную связь между ними. Но когда оба эпоса начинаются с заявления, что герой приобрел опыт из своих скитаний, а заканчиваются возвращением домой, уже появляется какая-то туманная связь. Наконец, когда мы замечаем, что целые эпизоды в основном согласуются, мы оказываемся уже на более твердой почве. Например, и Гильгамеш, и Одиссей отвергают брачные предложения богинь; и оба героя разговаривают со своими умершими товарищами в загробном мире.
Предшествующие страницы нашей книги очерчивали проблему и ее исторические рамки. Методология, присущая демонстрации нами фактических параллелей, должна оставаться гибкой в соответствии с разнообразным материалом, с которым мы сталкиваемся. Нельзя руководствоваться раз и навсегда предопределенной схемой или методологией. Исторические, социологические, литературные, лингвистические, археологические и прочие методы должны пускаться в ход, когда они применимы к объекту исследования. Методы, а также заключения должны проистекать из фактических данных. Наше внимание будет сосредоточено скорее на первичных, чем на вторичных источниках. Я шел – и в будущем также продолжу идти – туда, куда они меня ведут.