В-третьих, это первоначало лучше объявить вечным – ведь тогда можно не принимать во внимание его развитие, а сосредоточиться только на нем самом. Вот историю химии или даже фотографии еще попробуй изучи – ведь она длится: новое в этих сферах появляется каждый день. А вечное первоначало никуда не девается – на то оно и вечное. Прекрасно!
В-четвертых, оно – вечное первоначало – должно быть простым (чтобы изучать было полегче). Согласимся: если философ скажет, что в начале мира лежит низкоуглеродистый фиолетовый семиглазый пятихвост, то нужно будет заморачиваться относительно того, откуда взялся углерод, фиолет, глаз и хвост. Нет – нужно найти что-то совсем простое и положить его в основание.
Итак, у нас получилось, что идеальный предмет деятельности философа должен быть одним, первым, единым, вечным и простым. А теперь еще раз процитируем Прокла: «Все становящееся единым становится единым в силу причастности единому». Это ж просто идеально! Берешь любую вещь – а она восходит к первоначалу потому, что и вещь одна, и первоначало одно. Греческое τὸ ἕν – крайне удобное слово, потому что означает и единое, и одно. Оно у неоплатоников и вечное (единица – всегда единица), и простое (нет ничего проще единицы), и первое (потому что единица первее множества). Что может быть изящнее такого предмета? Вот неоплатоники и нашли способ одновременно убить нескольких зайцев: и постигать истину, и мистически восходить к богу, и не напрягаться насчет сложности и многообразия сущего.
Но как так получилось, что философия-наука к концу античной истории замкнулась и «зашорилась»? Мне думается, все дело как раз в усталости от изобилия объектов исследования. Да, обилие информации в V веке нашей эры не сравнить с современным – но все же это был огромный пласт высокой культуры. И вместо того, чтобы все это изучать, неоплатоники выбрали куда более «экономную» стратегию: свести культурное богатство буквально к единице.
Обратим внимание на саму цитату – прочтем ее вслух и представим, до какой степени нужно быть невротизированным пестротой внешнего мира, чтобы выбрать такой способ психотерапии, где сущее схлопывается до минимума, пространство – до точки, сложность – до простоты. Дело ведь не только в цитировавшемся фрагменте (§3) – так написана вся книга «Первоосновы теологии». Возьмем, например, §170: