Когда мы вернулись в наш милый, уютный охотничий домик, к нам присоединилась еще одна пара, – Алекс и его «подружка» (как оказалось, только на сегодняшний вечер).
Алекс был высок, строен, слегка худощав, но это его не портило. Брюнет с голубыми глазами и серьезным строгим взглядом. Он был подтянут, даже слегка напряжен, словно сосредоточен на решении какой-то сложной задачи.
Девушка заурядной внешности, ничем не примечательная. Потом, правда, она довольно уверенно стала накрывать на стол, когда мы расположились в обеденном зале с огромным деревянным столом, персон на двадцать, телевизором, окнами по всему периметру и двуспальным, сложенным диваном-книжкой.
Не смотря на то, что дом, по сути, находился в заповедной зоне, стены были украшены охотничьими трофеями: голова кабана, лиса, ну и конечно, оленьи рога, – куда ж без них. То, что позволено Юпитеру, – не позволено Быку. И то, что одним нельзя и карается штрафом, для других, – «Добро пожаловать». В этом я еще не раз смогу убедиться.
После трапезы стали бурно обсуждать какие-то путешествия за границу, походы и тому подобное. Геннадий решил проиллюстрировать свой рассказ видеозаписью и поставил диск с поездкой в Египет, где они любили отдыхать и нырять с аквалангами.
На видео они большой компанией носились на квадроциклах по пустыне, в банданах, повязанных на головах, как у шейхов. Среди них выделялась молодая, симпатичная девушка, в белой обтягивающей майке-«алкоголичке», подчеркивающей все ее прелести «переднего привода», выражаясь языком автолюбителей. Округлые, налитые груди, примерно «тройка», слегка вздрагивали на кочках, а соски призывно торчали сквозь майку и были видны невооруженным взглядом.
– А это кто? – спросил лохматый или кто-то из друзей.
– Это подруга Димаса. У нее таки-и-е сиськи, – ответил Геннадий, с восторгом ребенка и горящими глазами.
– Свои?
– Свои.
Я готова была провалиться сквозь землю. Наверно, залилась краской, потому что все посмотрели на меня, потом на Геннадия, потом на мою грудь, которой, на тот момент, было, что называется, «кот наплакал», – всего лишь скромный первый размер.
Это было не красиво и не тактично по отношению ко мне, также, как если бы я вдруг начала, в присутствии Геннадия, обсуждать чужие, более весомые, мужские достоинства. (Хотя, все так и было, на самом деле, просто у меня тогда не было возможности сравнить еще с кем-то его, более чем скромный, потенциал в этих делах)