Жизнь замечательных врачей Татарстана - страница 29
С позиций сегодняшнего дня операции тех лет нельзя назвать радикальными. Тогда не клапан пересаживали, а помогали ему открыться, чтобы убрать одышку. Через 10—15 лет таких больных снова приходилось оперировать, но ведь они им продлевали жизнь, без такого хирургического вмешательства они могли просто погибнуть! Конечно, выбирали молодых, потому что пожилые пациенты могли не перенести такую операцию. В то время проводить научные исследования по хирургии было достаточно сложно. В кардиохирургии необходимо очень много аппаратуры, которая берёт на себя функции организма. Поэтому «законодателями мод» являлись наши западные коллеги,
которые были лучше технически оснащены и раньше получали возможность выполнять обширные операции. А защищаться сотрудникам надо, поэтому было выбрано ещё одно направление – биохимические изменения в организме человека в связи с оперативным вмешательством. На этой почве сам Николай Петрович написал три монографии. Защищено 22 кандидатских и 8 докторских диссертаций».
Было и то, что называется и смех, и грех. «Как-то в кабинете А. А. Вишневского я заметил целую связку американских зондов, – писал Николай Медведев. – Он вышел, и я решил взять, попросту украсть один зонд, с которым мы потом целый год работали. Я тогда подумал, что пропажу одного зонда не заметят. Институт академический – получит ещё, а мы – бедная кафедра, нам никто не даст. Потом кардиохирурги из других городов говорили мне, что и они воруют зонды, нужда заставляет. Потом столичные клиники стали все дефицитное прятать от нашего брата».
Команда
В 1963 году кафедра и хирургическая служба были переведены из 3-й городской больницы в 6-ю городскую клиническую больницу Казани. За первый год существования службы было выполнено 44 операции. Из них 21 – закрытых митральных комиссуротомий с летальностью 24%.
Вспоминает Владимир Зайцев, который 23 года проработал главным врачом 6-й ГКБ: «Николай Петрович принимал у меня выпускные экзамены по хирургии в 1961 году. Четвёрку поставил. А в 1974 меня назначили главврачом, и у нас с ним сложились очень тёплые отношения. Он в последнее время уже сам не оперировал, но стоял и всегда подсказывал, учил молодых хирургов. Всегда спокойно, никогда не повысит голос, если есть замечания – после операции отведёт в сторонку, поговорит наедине. Его доброжелательность передавалась всему коллективу – никогда у нас не было склок, жалоб в министерство. И, конечно, Николай Петрович был замечательным диагностом, прекрасно владел аускультацией и методом выслушивания. Послушает, постукает, посмотрит цвет кожи, состояние глазного яблока и т. д. И выясняет такие детали, что все только диву давались. Когда в 90-е годы Родион Нахапетов привёз сюда целую группу американцев – профессоров и лучших хирургов, – они проводили отбор детишек со сложными пороками сердца, подключили аппаратуру, записали все показатели. Николай Петрович им сказал: „Эту операцию в наших условиях вы провести не сможете“. И оказался прав. Американцы пошли на операцию, но она закончилась неудачно. И они не могли понять, как ничем внешне не выдающийся старый профессор сумел поставить диагноз точнее, чем их аппаратура».