БОБРИКОВ: … (Растеряно, не зная, что сказать, пытаясь собраться с мыслями). Я не разделяю вашей иронии, наверное это очень забавно, смешно и познавательно, но… Я, ведь, честно говоря, не поржать сюда пришёл.
ЖАБОНЯН: Да шучу я, что же вы серьезный такой, как мешок картошки! Вроде не министр, а обычный почётный гражданин, труженик и… Ой, а кто это там за дверью прячется?
БОБРИКОВ: А, это сын мой, любимый-единственный, Лукреций!
ЖАБОНЯН: Ну, иди, Лукреций, тётя конфетку даст!
БОБРИКОВ: Заходи, раз заглядываешь!
ЛУКРЕЦИЙ: Здраствуйте! (Заходит, хромает).
ЖАБОНЯН: Здравствуй малыш! Ой! У тебя ножка болит?!
Лукреций доверчиво кивает головой и застенчиво, хромая проходит в офис и садится на кожаный диван.
БОБРИКОВ: Временные трудности!
ЖАБОНЯН: Господи, а что же он у вас так легко одет!
БОБРИКОВ: Аномальный ноябрь – тепло! Да и закалённый он у меня, с детства!
Жабонян, ввиду его дефекта речи, так и не поняла: то ли он имел ввиду «аномальный ноябрь», то ли «а нормальный ноябрь», но переспрашивать не стала.
ЖАБОНЯН: Ну да, декабрь месяц уже к носу прилип! А сейчас – не детство?
БОБРИКОВ: Он у меня уже взрослый мужик!
ЖАБОНЯН: В 8 лет?
БОБРИКОВ: Да 9 с половиной уже, говорю ж мужик!
ЖАБОНЯН: Вы бы со своими недовоплащёнными целями, которые переносите на своих детей… Вобщем… Обратитесь к товарищу-психологу, он знает как работать над абсурдными идеями.
БОБРИКОВ: Спасибо за совет, я сам себе психолог. Разберусь как-нибудь сам, без посторонней помощи. Не советуйте, что мне делать и я не скажу куда вам проваливать. Давайте, уже вернёмся к нашим делам, как-то несколько отвлеклись, вам не кажется?!
ЖАБОНЯН: Да ладно уж, материнский инстинкт с постабортным синдромом.
БОБРИКОВ: Понимаю!
ЖАБОНЯН: Да ничего вы не понимаете!
БОБРИКОВ: Ну естественно не рожал и даже, представьте себе, аборт не делал, ну я вас, как человек понимаю, простите, не как мамочка-абортница, да и всё это больше ради приличия говорится, вы же понимаете.
ЖАБОНЯН: Да, конечно, эмоции опять эмоции…
(Обращается к Лукрецию). Малыш, попей чай, конфеты покушай.
(Обращается к Бобрикову). Ему ведь можно? Аллергии у него нет?
БОБРИКОВ: Можно. Уплетает дома по трёхлитровой банке облепихового варенья с марципаном, не боясь схлопотать аллергию. Хотя он и не знает, что это такое, а мы, в свою очередь с моей ненаглядной супругой, как заботливые родители запаслись супрастином, на разный случай.