– Как, а пароль? – возмутился дежурный.
– Какой пароль, открывайте быстрее! – занервничала женщина.
И тут Антон продемонстрировал непреклонность и железную волю.
– Нее! У нас здесь строго! Без пароля нельзя!
– А вот нам-то как раз и можно! – не сдавалась Изольда Арминаковна.
– Так, значит, пароль вы не знаете? А, может, вы шпионы?
– Ну, хватит, пацан! Быстро открывай! – не выдержал Сухов.
– А, может, вы смертники из Афгана. Может, у вас в машине взрывчатка? А здесь дети! Нее! Пароля нет – и ключа нет. А ключ-то все равно у Гены, а Генчик побежал… Ну это… по-маленькому… – объяснял Сухову мальчик, – а, может, и по-большому…. Он булку ел! Щас он придет. А ты, Леночка, сбегай-ка за Геной, пусть он там побыстрей!
Солнце припекало. Члены комиссии спрятались от летнего зноя в машине. И только Изольда Арминаковна и Николай Павлович стояли у ворот. Антон повис на воротах и развлекал «дорогих гостей».
– Тетенька, а вас как зовут? – обратился он к женщине.
– Изольда Арминаковна, – нехотя ответила та.
– Да, язык сломаешь. Изольда – это изо льда? Красиво! Тетенька, а это машина государственная?
– Государственная? Нет, отчего же, личная.
– Зыканская! Дорогая?
– Что? Да не знаю я! Дорогая!
– Да, видно, что дорогая! А сколько лет вы на нее копили?
– Какая бестактность!
– Мальчик, перестань, иди, поищи своего товарища. Нет, лучше взрослых позови! – вмешался председатель профкома.
– Да-а-а! Ништяк! Машина, конечно, удобная. Одним словом – «Москвич»! 80-го года? Отличная сборка. Тормоза, наверно, зыканские! Много тормозной жидкости уходит? Подвеска, наверно, нормальная… – Антон словно и не слышал, что ему сказал приезжий.
– Что? – не поняла женщина изо льда.
– Да, говорю, коробка передач четырехступенчатая… наверно…
***
На летней танцевальной площадке Евгений поджидал детей шестого отряда и наигрывал «Вальс цветов» из балета «Щелкунчик». На березе сидела большая черно-белая птица и внимательно, с любопытством глядела на него, поворачивая голову то на один бок, то на другой. «Ишь ты, музыку слушает», – удивленно подумал Евгений. Где-то совсем рядом послышался плач ребенка. Евгений снял тяжелый аккордеон и заглянул под сцену. Там, согнувшись в три погибели, прятался маленький белобрысый мальчик.
– А кто это у нас тут сырость разводит? А у меня от сырости инструмент не играет.