– Так! Назначайте совещание по лагерю на послезавтра, на десять! Приглашайте Костю и Чегодаеву! И пусть Марина Степановна найдет эту девчонку. Ну… про которую мы говорили. На должность старшей вожатой.
***
В младшей группе детского сада тихий час. Руководитель изостудии Надежда Соколова, тридцатилетняя, миловидная, худенькая, похожая на подростка девушка, поправила одеяла у спящих ребятишек и оглядела спальню. В дверь заглянула молодая воспитательница Светлана и, махнув рукой, шепотом пригласила сменщицу обедать.
Девушки уселись за стол и молча стали есть почти остывший суп. По радио передавали новости. Голос диктора бодро вещал на всю страну: «1988 год стал переломным в истории „перестройки“. Михаил Сергеевич Горбачев в своей речи сказал, что „мы пришли к пониманию того, что надо не улучшать, а реформировать систему“. Казалось бы, предприятиям было предоставлено больше экономической самостоятельности, разрешена кооперативная и индивидуальная деятельность, реорганизован управленческий аппарат, введены договорные цены. Но ожидаемого результата не последовало. Почему?»
– Почему, почему? Да потому! Я убавлю звук? – Спросила Светлана и, не дожидаясь ответа, увернула громкость.
Надежда кивнула головой:
– Светик, не знаешь, когда Вера Ивановна выйдет?
Воспитатель пожала плечами и продолжила трапезу.
– Я уже так устала работать в две смены! И на группе, и на изостудии. И муж уже бесится…. Да и дети… совсем меня не видят. Забыла сказать, что Машу Ходунову завтра к зубному поведут, к обеду вернётся!
По радио зазвучал гимн Советского Союза. Надежда отложила ложку, встала, одернула платье и приняла позу «смирно». Светлана недоумённо посмотрела на Надежду, но тоже встала. Когда гимн закончился, девушки сели и взялись за ложки. Суп стал совсем холодным.
В группу вошла методист с зажатой под мышкой коробкой и закричала:
– Надежда Геннадьевна! Вчера распределяли талоны на обувь.
– Ч-ч-ч-ч-ч-чи! Людмила Михайловна, дети спят! – зашипела Надежда, показывая рукой на дверь спальни. Методист снизила голос до шепота и продолжала:
– Я за тебя тащила жребий. Вот, держи! Осенние, красивые… С тебя двадцать семь рублей.
Надежда с восторгом раскрыла заветную коробку, но тут же её улыбка угасла. В коробке лежали чёрные лакированные осенние туфли тридцать девятого размера.