– Добрый вечер, дедушка, – сказал Родион, переборов первую робость и удивление, – Я к вам от Афанасия Глебыча, проводника в поезде. Он говорил, вы с работой можете помочь.
Дед Мороз вдруг раскатисто рассмеялся, положил на стол газету и прогудел:
– Ну Афонька, язви его в душу! И Новый Год спокойно встретить не даст, старается аки пчела. Ну, садись, раз пожаловал! Давай к столу!
Он протянул длань в красной рукавице к стоящему в углу мягкому креслу, и оно бесшумно, повинуясь мановению его руки, подъехало к столу.
“И здесь грамотно сработано, видать пульт в варежке спрятал. Хорошо, наверное, наживается на охотниках-туристах старичок”, – подумал Родион. Его немного успокоил дружелюбный приём деда. Чувствуя под ногами приятную мягкость медвежьей шкуры, он бесшумно прошагал по ней до стола и опустился в кресло. Оно оказалось исключительно удобным и словно поглотило его в своих мягких объятиях.
– Итак, Малахов Родион Иванович, тридцати годов от роду. Бежал от лихого люда, которому задолжал гору денег и, в силу того, что по простоте своей и глупости проигрался в пух и перья, не имел ни малейшей возможности деньги те кредиторам вернуть. Прибыл на станцию из города Новосибирска для обретения личной безопасности от посягательств вышеуказанных кредиторов, а также с целью трудоустройства, которое могло бы обеспечить ему скорейшее обладание необходимой для возмещения долга денежной суммы. Верно изложено?
Дед Мороз, слегка склонив голову на бок, пристально смотрел на собеседника.
“Информированный, однако, дедок. Проводник, видать, сообщил. Хотя фамилию то свою я ему не называл”, – подумал Родион, а вслух сказал:
– Истинно верно, дедушка. Искренне удивлён вашей осведомлённостью. Вам бы в органах дознания работать.
– Да что там органы, – усмехнулся Дед Мороз, – Выше бери. Мне по роду работы много чего знать положено.
– А как мне к вам обращаться?
– Дядя Ваня я, – ответил Дед Мороз, – Так и обращайся.
Он придвинулся к столу, снял рукавицы и положил их на газету, на которой Родион прочитал название: “ПРАВДА”.
“Старой закалки начальник, прессу-то оппозиционную жалует. Поди, ещё при Сталине в рядах ВКП(б) заправлял, а то и в НКВД. Тёртый, видать, калач.
– Ну да ладно, о деле чуть погодя, – продолжил дядя Ваня, оглядывая теснившиеся на столе посудины с салатами и потирая руки. – Устал, небось, с дороги-то, проголодался?