– Могу идти? – сказал он, вставая из-за длинного стола для совещаний.
– Ну зачем ты так, Антон? Я ж с тобой как с родным сыном.
– Я в родственники не напрашивался, Юрий Георгиевич.
– Ну уж, знаешь…Это так-то ты благодаришь за все.
– Спасибо за все. Я могу идти?
– Сядь и прекрати истерику! – рявкнул Портос.
Хорошо хоть Суров не подал команду «Сидеть!». Антон продолжал стоять. Внутри рождалось что-то злое, едкое. Антон отлично знал этот, стучащий в висках, топот бизонов. После того, как он не сдержится, ему будет стыдно за все сказанное, но ничего вернуть будет нельзя. Хотелось припомнить Сурову все: и за отца, и за себя. Антон знал, что Суров будет две недели отходить, или больше того, может с инфарктом слечь. Антон перестал сверлить пол глазами, разжал кулаки, и сел молча за стол. Хорошо, что, зная себя, он заранее сел подальше от дубового начальственного стола, на самой галерке.
– Вот и ладненько Тоша, – сказал Суров. Он сидел, сжимая в тугой узел свои по-крестьянски грубые пальцы. – Давай, вот что, Тоша, выпьем дорогого испанского коньячку по маленькой, – сказал он, вставая. – Ты не думай, я все понимаю.
Дальше он исчез за дверью комнаты-будуара, положенной каждому приличному академику в институте.
– Вот тебе, Тоша… – Голос на мгновение замолк. – Вынь да положь научную проблему вселенского масштаба. А кто будет заниматься простыми? – В комнатке что-то звякнуло, забулькало. – Не поверишь, но мы с твоим отцом тоже были лихими и хотели все здесь и сейчас. И любовь, такую чтобы в ушах звенело от любимого имени, и открытий великих и безумных, что перевернут к чертям собачим этот мещанский мирок! – Из комнатки неприятно взвизгнул нож, скользнувший по тарелке. – На этой тропе войны много полегло. Где сейчас отличник курса Серега Толмачев? Работает аудитором, правда непростым аудитором, но все же… А Алешка Трохов, светило науки, Леха Трохов с профилем греческого бога? Где он? Он на приличной должности в банке. А Аллочка… эх, Тоша, Тоша… Аллочка в науку рвалась, как пантера в бой, а наука в ответ ей что?!
Антон отвлекся на робкий стук в массивную входную дверь, почти сразу же дверь приоткрылась, и в нее заглянула секретарь Олеся.
– … Пошла вон! – резко гаркнул Суров, продолжая свою мысль.
Дверь тут же захлопнулась. Антон удивленно хмыкнул.