А когда взгляд достиг и Тосиной макушки, та вдруг почувствовала невероятную сладость и распушила, растрепала листочки, подставляя их ласковому прикосновению исходившего от девушки восхищения.
Раздался щелчок. Тося вздрогнула и с недоумением уставилась на странную черную коробку.
– Что это было?
– Да это фотоаппарат, не бойся! – буднично махнула рукой осина. – Она им все снимает. Ну, собирает в этот ящик моменты жизни.
«Она волшебница!» – восхитилась молча Тося, а вслух обратилась к сестрам:
– А про какое внимание говорил Дуб?
– Да девушка эта… как же это ее зовут? Ах, Юля-Юлия! Так вот она всегда, проходя мимо нас, голову поднимет и радостно нам всем улыбнется. А на старика вообще никогда не смотрит.
Березки в который раз дружно расхохотались.
Тося недоуменно пожала плечами и тихонько в сторону бросила:
– Глупые они какие-то! Вроде намного старше меня, а в любви совсем ничего не понимают.
Березки стали толкать друг дружку под локотки:
– Смотрите, смотрите! Ой, он сейчас в обморок от чувств упадет!
Тося развернулась и глянула на старика Дуба.
Тот замер и, почти не дыша, смотрел на Юлю, которая как раз проходила под его вековыми ветвями.
Время остановилось. Юлия медленно плыла. Старик, не мигая, провожал взглядом непослушные кудряшки и широко раскрытые, удивленные глаза. Стариковское зрение уже притупилось, но сердце Дуба было по-прежнему большим и могучим, способным на самую сильную и пламенную любовь.
Юлины глаза смотрели не на него. Они были устремлены куда-то вдаль, где расстилался широкий горизонт и бескрайние возможности необъятного мира. И он позволил себе тихонечко – она ведь, конечно, ничего не заметит! – прикоснуться шершавой ладонью к развевавшимся от свежего ветра волосам.