– Это хорошо, что она такая крутая. – Маму Риган звали Вера, но для меня она всегда оставалась миссис Чен, даже в мыслях. Это была женщина редкостной доброты, но таких безапелляционных суждений, что у человека непривычного от них захватывало дух. Она и Риган уже давно стали моей второй семьей, а теперь, после смерти Каро, ближе них у меня вообще никого не осталось. Еще в детстве, когда нам с Риган едва исполнилось по десять лет, у ее отца обнаружилась опухоль головного мозга, и Риган практически переселилась к нам. Болезнь протекала мучительно, и два года, до самой его смерти, Риган жила у нас. А позже, когда я порвала с родителями, они с миссис Чен взяли к себе меня.
– Она беспокоится за тебя. – Риган сложила на груди руки. – Ждала, что ты зайдешь к нам после похорон или хотя бы позвонишь… Но я объяснила ей, что ты будешь прятаться от людей, как раненая волчица.
– Дело не только в похоронах. Дело в том, что… – Слова не шли у меня с языка. Риган, хорошо зная меня, даже не пыталась помочь. Она подождала, пока я сделаю пару глубоких вдохов и выдохов и успокоюсь – еще один навык, полученный мной в этом зале. – Как, по-твоему, смерть моей сестры была случайной?
Риган и глазом не моргнула.
– Она умерла скоропостижно, о том, что у нее были проблемы с сердцем, никто не знал. Такая смерть вполне может выглядеть подозрительной.
– Более чем подозрительной.
– Это твои догадки или у тебя есть факты? – Риган работала аналитиком данных, и я еще не встречала человека, чья личность до такой степени соответствовала бы выбранной профессии. Моя подруга обладала уникальной памятью и могла дословно воспроизвести любой разговор, участником или свидетелем которого она была. А еще у нее была склонность подвергать сомнению любую информацию, которую она добыла не сама, и это иногда раздражало.
Мой телефон лежал у стены, на зарядке.
– Сегодня я получила сообщение от сестры, – сказала я, беря телефон и заходя в почту. Найдя там нужное письмо, показала его Риган.
Она так долго вчитывалась в текст, что я едва не потеряла терпение, а когда подняла на меня глаза, ее брови были нахмурены.
– Судя по слогу, писала твоя сестра, – сказала подруга. – Но ты точно знаешь, что письмо – не розыгрыш?
– Она намекает на то, что случилось с нашей матерью, – раз. – Я загнула палец. – Кто знает об этом, кроме нас двоих? Она называет меня Додо: никто меня так не называл, только она, да и то в детстве, – два. Я выяснила, что ее муж был раньше женат, – три. Что из этого кажется тебе сомнительным?