Яна сжала кулаки:
– Всё равно пианисткой не буду!
Мама подошла вплотную, присела на корточки, взяла Яну за руки и заглянула ей в глаза:
– Почему, доченька? Это же такая прекрасная профессия.
Яна пыхтела:
– Ничего и не прекрасная: я слышала, как в учительской Калоша жаловалась на маленькую зарплату, больную спину и отсутствие личной жизни.
Мама ахнула и резко встала:
– Яна, сколько раз я просила тебя не называть Клавдию Сергеевну «Калошей»?
– Её все так называют, а мне что, нельзя? – Яна сдула с глаз длинную косую чёлку и стиснула зубы.
– И подслушивать нехорошо, – встрял отец.
– Я не виновата, что у меня абсолютный слух. Сами такую родили! И вообще, я бизнесменом буду; хочу в большом доме жить, на дорогой машине ездить, как папа, и шубу длинную носить, как ты.
Теперь ахнули оба родителя:
– Не в деньгах счастье…
– А в их количестве, – перебила Яна.
Мама сморщила нос:
– Где ты нахваталась этой пошлости?
Дверь отворилась, и в комнату заглянула Клавдия Сергеевна:
– Всё хорошо?
– Конечно, – дуэтом ответили родители.
Калоша кинула на Яну цепкий взгляд:
– Через полчаса ужин, потом – самоподготовка. Завтра у нас в зале прогон перед экзаменом. Важно показать себя. – Сдержанным тоном пояснила она маме и снова окатила Яну холодом: – Пожалуйста, не опаздывай.
– Да, да! Вовремя придёт, Клавдия Сергеевна, – мама виновато закивала, но дверь уже закрылась.
Отец сел на стул возле книжной полки:
– Дочь, ты пойми, мы же о твоём будущем заботимся. Учись, высшее образование получай: школа при Московской консерватории имени Чайковского – завидная площадка для старта. Перед тобой откроются все дороги.
– Как откроются, так и закроются, – буркнула Яна себе под нос.
– Что?
– Ничего.
– У нас отёл в самом разгаре, – неожиданно произнёс отец, – а мы тут… – он замялся, поглядывая на маму. Та, видимо, поняв, что муж ляпнул не к месту, зачастила:
– Зорька твоя скоро телёночка принесет. Маленького такого. Помнишь, как выхаживали её прошлой зимой?
Яна подошла к окну и начала обрывать герань:
– Вам ваша ферма дороже родной дочери.
– Яночка, цветочки-то в чём виноваты? – посетовала мама.
– Ага! У вас всегда самая виноватая – я! – Яна со злостью швырнула мятые пахучие листики на пол: – Сказала не буду пианисткой, значит не буду. Сначала сдали в этот дурацкий интернат, а потом приезжаете воспитывать.