– И что нашли?
– Тебя нашли, Восьмой. И больше никого. Вечером ты заходишь в здание, а утром выходишь. Остальные тоже зашли, но вышли уже в мешках.
– А окно? Если это был кибер, то он спокойно мог сигануть в окно.
– Так высоко? – скривился коп. – Должны быть соответствующие модификации. Парни проверяют базы зарегистрированных, но сам понимаешь. Если нужен кибер, способный так высоко прыгать, то надо искать в товарных рядах.
– Кстати об этом. Ничего не слышал о пропавшем черном ящике?
– Это еще откуда тут?
– Слышал или нет?
– Нет, ничего такого. Кого хоть обокрали?
– Да я почем знаю. Просто вспомнил тут. Что-то еще удалось выяснить про резню?
– Пока ничего. Как ни крути, ты единственный подозреваемый.
– Брось, – усмехнулся я. – Ты просто не видел, что там было. Это даже для меня круто. Но спасибо, что поделился.
– Да было бы. Мы, восьмерки, должны выручать друг друга. Иначе совсем паршиво станет.
– Твои коллеги тебя за это по голове не погладят. Даже за простой разговор со мной тебе может прилететь.
– Что они сделают старой умирающей восьмерке? Бить меня не станут, а как-то еще наказать не смогут. Мне, знаешь ли, не особо есть что терять.
– Как и всем нам. Ладно, бывай Корст. У меня поезд скоро.
– По своим инквизиторским делам едешь? Подыши там за меня тоже.
– Дышал. Поверь, нет там ничего хорошего, за стеной.
– За этой-то?
– За всеми.
После разговора с копом, я все же добрался до местного магазинчика. Его владелец гонит какую-то лютую дичь, видимо, из мочи Ночных Псов. Пить невозможно, но брага свое дело делает. А у меня не особо есть выбор сейчас.
Пограничники досматривать меня не рискнули. Удовлетворились тем, что в базе имелась заявка на пропуск моей туши через стену. Вокзал охраняли по полной программе. В случае какого-нибудь бунта или восстания эти ребята смогут держать оборону достаточно долго до подхода подкрепления из первого сектора.
А если прибавить к этому автоматические турели на стене и над въездом в туннель, то единственный выход из сектора перестает казаться выходом. Разве что восьмерка хочет попасть сразу на тот свет.
Небольшой состав трясся по старым рельсам, неспеша везя меня через нутро стены. В пассажирском вагоне не было больше ни души. Зато воняло кровью, мочой и пустошью. Вряд ли этот запах хоть когда-нибудь выветрится.