«Эти девушки в зеркале производят сильное впечатление», – подумала Китти.
Они выглядели так, словно здесь, в Лондоне, им самое место.
– Очаровательно! – восхищенно хлопнула в ладоши тетя Дороти. – Думаю, вы готовы. Приступим сегодня вечером.
С наступлением сумерек они прибыли в Королевский театр Ковент-Гарден. Освещенное пламенем свечей здание с высокими сводчатыми потолками и богато украшенными интерьерами выглядело поистине прекрасно. Театр не был переполнен, как в разгар сезона, однако повсюду раздавался гул оживленных голосов.
– Посмотрите на всех этих людей, мои дорогие, – одобрительно заметила тетя Дороти. – Вы чувствуете разлитые в воздухе возможности?
– «Печать бессилья и тоски»[3], – мрачно продекламировала Сесили, и Китти узнала голос, которым та обычно цитировала строчки из своих любимых книг.
Тетя Дороти смерила ее подозрительным взглядом. По дороге в огромное фойе она прошипела Китти на ухо, чтобы Сесили не услышала:
– Она что, дурочка?
– Интеллектуалка, – тихо объяснила Китти.
– Этого я и боялась, – вздохнула тетя Дороти.
Они медленно двинулись в зрительный зал. Тетя Дороти сосредоточенно поглядывала по сторонам и приветствовала знакомых в толпе.
– Нам очень повезло, – прошептала она. – Я не ожидала, что здесь будет так много подходящих холостяков, ведь сезон еще как следует не начался.
Китти кивнула, усаживаясь в кресло, но отвлеклась. Ее взгляд упал на самое величавое из всех когда-либо виденных ею семейств, и эти люди мгновенно и полностью завладели ее вниманием. Сидевшие высоко над залом в собственной ложе три незнакомца, даже на неискушенный взгляд Китти, выделялись из толпы. Прекрасные и безупречно одетые молодой джентльмен, юная леди и привлекательная франтоватая женщина, очевидно, составляли одну семью. Все время, пока Китти наблюдала за ними, они улыбались друг другу и смеялись, не заботясь ни о чем, кроме собственного удовольствия.
Тетя Дороти проследила за ее взглядом и неодобрительно щелкнула языком.
– Нет никакого смысла на них заглядываться. Конечно, моя дорогая, меня восхищает твое честолюбие, но советую не забывать о нашем положении в обществе.
– Икар, – внесла свою лепту Сесили, то ли соглашаясь с наставницей, то ли просто желая придать разговору интеллектуальную окраску – это осталось непроясненным.