— Марина, Аня, девочки мои, вернитесь, я жду вас. Это я Руслан,
помните?
Я почувствовал себя лишним и попытался было встать и уйти, но
Руслан ухватив меня за рукав удержал и качнул головой из стороны в
сторону. Пришлось остаться и вот буквально через пять минут,
всхлипывания прекратились и речь уже была не древняя, а вполне
понятная, и слова уже вырывались не синхронно, а просто заканчивая
предложения друг за друга. Ещё через какое-то время девушки затихли
и через пару минут молчания тихо прозвучало:
— Спасибо, дед.
— И тебе спасибо, внук.
— Мне-то за что? — удивляюсь.
— Хорошо, что это произошло сейчас…
— А могло бы накрыть и позже…
— Когда помочь было бы некому…
— Но если ещё раз назовёшь нас…
— Старушками…
— Молись дедушке своему…
— Будет больно…
— Не смертельно…
— Мы тебя любим, внук…
— Но больно…
— И вообще давайте встанем…
— Все коленки отсидела.
Встаём, и я на всякий случай отодвигаюсь, от этих говорящих друг
за друга девиц. Голова кругом. И Руслан того же мнения:
— Девочки, а можно не говорить так? Реально, эту пугает.
Переглядываются, и речь продолжает Анютка:
— Можно. Да и на самом деле уже прошло, просто вы так забавно
реагировали на это, — и начинают ржать.
— Но как? — это я развожу руками.
— Да ничего сложного, — продолжают смеяться. — Мы так даже когда
людьми были могли.
— Хотя, — Маришка деланно тяжело вздыхает, — вот тебя, Егорка,
не мешало бы выпороть.
— За что? — возмущаюсь.
— А чего ты нас старушками обозвал? — это Анютка.
— Ещё и ёрничал, баба Аня, баба Аня, — возмущённо машет руками
Маришка, — ну вот зачем все эти баба Аня, баба Аня. Ещё и Аня
бабушка-старушка!
Кхм… Отодвигаюсь в сторону, как и Руслан. Кое-кто увлёкся… И на
это раз это не я. А растаскивать их пришлось нам, после того
смачного пенделя, который отвесила Анютка увлёкшейся Маришке.
Весело живут подруги, что сказать.
— И кто-то тут ещё на Егора наезжал за его шутку? — Руслан
держал на весу брыкающуюся Маришку, а я серьёзно собравшуюся
проредить волосяной покров подруге Анютку.
— Ага. Сами-то не лучше, — искренне возмущаюсь. И так как, долго
держать этих диких кобылиц сил нет, а командир вон вообще уже
побледнел и руки дрожать начали, помирил всех разом:
— Если не успокоитесь, то буду вас всегда бабушками звать, — и,
воспользовавшись паузой, пока они переваривали услышанное, добил: —
У Руслана вон сил уже нету, сейчас упадёт, его лечить надо, а вы
последние силы забираете.