– Мы уже там?
– Разве похоже? – кивнул тот на выходящих в дверь дальнобойщиков.
– Не очень. Значит мы все еще тут. Тогда где они?
– Удивительная проницательность. Ты отказал им в праве распоряжаться, потому их здесь и нет. Только мы.
– И что дальше?
– Е-мае, прямо как Лист, тот тоже все время спрашивал. Дальше – будет дальше. Не стоит забегать в будущее теряя сейчас. Станет ли этот мир просто человеческим – без нижних, вышних, и прочих советчиков с боку припеку, будем решать сообща.
– Но ведь откуда-то взялся изначальный вариант, хотелось бы увидеть.
– Запросто. Собственно, именно это и предлагал, но они слишком испуганны переменами.
– Испуганы?
– Конечно. Раскинь мозгами: мириады лет править мирозданием, и вдруг осознать, что в нем ты больше не господин.
– Наверное тяжко, впрочем, не знаю. Я служил идеалам, они были правильными, казались такими. Теперь я изгой.
Брама запрокинув голову, расхохотался, вытирая тыльной стороной ладони слезы:
– Мне тоже однажды так казалось, пока друзья не показали, что я никогда не буду один. Не буду брошен, как бросили тебя.
– Бросили? Хотели остановить, чтобы не наделал глупостей, но не бросили.
– Не хочется расстраивать, ты хороший парень с головой на плечах и горячим сердцем, но тебя бросили. Они могли пройти вслед за тобой, но не прошли. Испугались лишиться своего всемогущества. С одной стороны, ты – с другой оно. Думай сам.
Брама положил на столик несколько купюр, Стас обратил внимание, не такие, какими платили здесь.
– Ничего страшного, скоро будут. Нет, мыслей не читаю и огонь с небес не свожу, у тебя и так все на роже написано.
Опять мучительное раздвоение, разрывание себя на две половины, два мира, две правды. Как могли Сильф и Равен, после всего пройденного и прожитого его бросить, и как смели держать, несмотря на все речи о свободе выбора? Как бы то ни было, назад пути нет. Иерархия не церемонится с нарушителями, можно быть уверенным, его с треском выкинули. С другой стороны слова незнакомого, впервые виденного смежника, в которых больше правды, чем во всех правильных предписаниях небес.
– Хорошо, с чего начнем?
– Вот это по-нашему, по-человечески. В этом наше отличие от вышних – мы перешагиваем через невозможное.
Не было привычной иллюминации смены реальностей: тоже место, те же люди, только с иным выражением души. Душа тоже имеет свое выражение, глаза и лицо передают только часть, но если ты оператор реальностей, пусть даже и бывший, смотришь на мир немножечко иначе. Словно гость в чужой стране, замечаешь то, что местному жителю уже примелькалось.