На светофоре машина пару раз чихнула, резко ткнулась носом вперёд и заглохла. Катя, пытавшаяся в этом момент найти в сумочке кошелёк, больно ударилась лбом о торпеду. Водитель чертыхнулся, заметался, дернул несколько раз рычаг скоростей, нервно поворачивая ключ зажигания. Машина завелась, обиженно взвыла и, под недвусмысленные сигналы клаксонов сзади, медленно поползла в горку.
– Простите ради Бога, это машина родителей! Я просто вот ёлку согласился перевезти…
Катя молча кивала, отрешенно глядя сквозь лобовое стекло: идеальный вечер сыпался на московскую дорогу, как мелкий колкий снег.
Конечно, он проехал нужный дом, хотя Катя не представляла, как можно заблудиться на Тверской улице.
Дрожащими от гнева руками она едва нашла в сумочке кошелёк, бросила деньги на торпеду и, усилием воли разжав губы в улыбку, не поднимая глаз, выбралась из машины и побежала.
До официального начала корпоратива оставалось 15 минут. Остальное для Кати уже не имело значения.
Канун Нового года набирал обороты.
Под водительским креслом лежал скомканный чулок со стрелкой.
– Ты вообще куда смотрел, когда выбирал эту ёлку? – кипятилась Варвара. – Ее даже в вытрезвитель поставить жалко, потому что столько выпить невозможно!
– Игрушки повесим, – устало пытался оправдаться Ким.
– Жалко игрушек. И мишуры. И меня жалко. Достал ты меня, Ким!
Варвара обиженно отвернулась и поджала пухлые, только что от хирурга, губы.
– Приехал на какой-то развалине, привёз не пойми что, все соседи теперь надо мной смеяться будут. Как тебя только охрана в посёлок пустила! Если не можешь сам, попросил бы водителя или секретаршу! Позоришь меня.