Я не помню, сколько находился в таком подвешенном состоянии. Час, два, сутки? Впрочем, это неважно.
Когда прошёл первый ступор, я внимательно вчитался в висящие передо мной строки. Большую часть текста я тогда не понимал – кто такой Кристоф или что такое Калибровка, но зато понял самое главное.
Мне нужно было сделать выбор.
Учитывая, что в момент попадания в воронку мне было двадцать, не нужно быть гением, чтобы соотнести цифры. Для достижения цели мне выделили три года.
Уж не знаю, кто это сделал: таинственные Древние или какая-нибудь Система, про которую я немало прочёл в своё время… Но факт оставался фактом.
Я мог или начать жизнь с чистого листа, то бишь родиться в княжеской семье. Или сбросить семь лет и превратиться в тринадцатилетнего гимназиста. Или остаться собой и очутиться на войне.
Последний вариант я отмёл практически сразу.
Уж кем-кем, а дураком я себя не считал. Да, моё самомнение говорило, что оказавшись в Пограничье, я всех уделаю одной левой, ведь я же, мать его, российский студент-второкурсник! А это, считай, где-то между спецназовцем и морским котиком.
Но здравый смысл подсказывал – попав на войну в незнакомый мир, мне не выжить. Ну не сравнится пусть и тренированный, но двадцатилетний пацан с каким-нибудь профессиональным воином.
Без вариантов.
Становиться младенцем мне тоже не очень-то и хотелось.
Потеря 95 % жизненного опыта – это слишком. Кем я в таком случае стану? Сыном князя, в чьей голове сидит навязчивая идея, которая и привела меня сюда? И какие пять процентов я смогу сохранить?
Если подумать, получалось вроде как неплохо – если с детства знать, куда идти, да ещё и обладать нужными ресурсами, а князь, думаю, далеко не бедняк, то к двадцати годам можно многого достичь.
Но есть одно большое «но».
Это будет уже не Михаил Иванов.
В итоге я больше всего времени потратил, решая, стоит ли 35 % моего жизненного опыта семи лет?
К тому же было безумно жалко последние три года, которые я только и делал, что занимался собой. Ставил удар, бросковую технику, набирал правильный вес, тренировал выносливость…
Эх, как же рад был отец, который на старости лет тряхнул стариной и снова пошёл на своё любимое дзюдо!
Ну, да я отвлёкся…
Неужели мне придётся отказаться от плодов трёхлетних усилий?
Не знаю, сколько бы я ещё тянул с выбором, но в какой-то момент стало холодать, и я решился.