Кэр Фенхель тут же явился на зов, словно стоял наготове за дверью столовой:
– Слушаю, мой принц.
– Забери её, больше не хватает никакого терпения. Займись с ней столовым этикетом. За ужином я её проинспектирую.
Затем Рессар повернулся к надувшейся полуфее:
– Что касается тебя – я запрещаю подходить к кухне, готовить блюда и носить одежду служанок. В комнатах наверху есть гардероб на твою фигуру. Горничной возьмешь Калиту. Вечером жду на ужин леди Вильду. Если придет мисси, то…
– …Вы этого не потерпите, – предупредительно закончила за него девушка.
– Именно. Свободна. Постарайся отработать вложенное в тебя состояние, колдунья.
Она вышла в сопровождении мажордома, и Рессар с тяжелым вздохом отодвинулся от стола. Что не говори, но Король серьезно прижал его на последнем приёме, запретив являться ко Двору без сопровождения фаворитки:
– Ты расписался под Указом, – напомнил он Рессару.
– Я нигде не расписывался, дядя Лукас, – прибегнул к фактам Видьер.
– Формально, мой крестник, только формально. Так что мне срочно нужно отсечь тебя от женского преследования при Дворе. И пригласи моего наследника на выходные в свой дом, покажи ему истинные ценности. Подведи уже черту под слухами о своём непостоянстве.
Рессар скривился тогда, не в силах сдержать раздражения, скривился и сейчас, вспоминая, из-за чего в его доме такой переполох и смена тех самых ценностей. Если Вильда постарается и будет такой же тихой и незаметной, как последний месяц, возможно Рессар как-нибудь исполнит Указ.
* * *
– Он дарует мне Освободительную! Неужели я должна отказаться?! – воскликнула Вильда, глядя на обиженную Калиту.
– Я не верю, – упрямо надула губы та. – Стóит тебе манерно покушать за столом с гостями…
– Не просто с гостями, а с королевскими, – напомнила и подчеркнула Вильда.
– Да, с королевскими, – отмахнулась Калита, не считая уточнение важным, – и на следующий день он выпишет тебе Освободительную? После того, как выложил за тебя семь тысяч золотом?
– Семь? – удивилась Вильда.
– Да-да, не удивляйся, слухи в этом доме разносятся со скоростью света!
– А ты не боишься их тиражировать? Говорят, старого повара запороли насмерть, за то, что язык распускал…
Калита удивленно вскинула брови:
– Разве? Говорят, господин лично вздёрнул его на дыбу.
– Проклятье пророка, – охнула Вильда, прикрыв ладонью рот.