– Имя настоящей шлюхи.
– Так звали мою матушку. – Она улыбнулась. – Но в тебе меня завело то, что тебе не нужны имена. Безликий, страстный, животный секс. Именно то, что мне нужно. А сколько имен ты сменил?
– Я не менял имен. Я представляюсь своим именем.
Она отвела взгляд на полупустой стакан неподалеку. Протянула руку за ним. Лифчик и вовсе спал.
Меня это выбесило. Я сорвал проклятый лифчик. Она на секунду изумилась.
Я прошептал:
– Я хочу тебя придушить.
Она подвинулась вагиной к моему члену – я чувствовал ее сквозь трусы – и прошептала на ухо:
– Я тебя тоже.
Затем она добила свой стакан и толкнула меня на кровать.
– Девушка без имени и парень без достоинства. Что может быть хуже и прекраснее, чем их соитие?
Она подняла руки вверх и принялась елозить всем своим телом вдоль моего, словно танцуя.
Она танцует пиздой на мне.
Эта девушка явно росла без матери, но с отцом, который каждый день показывал ей порно.
Приучая маленькую дочурку к взрослой жизни.
Чтобы вернуться к ней и изнасиловать через десяток лет.
Кажется, я помешан на насилии.
Мой член уже болел, моля о том, чтобы дать ему волю.
Я толкнул ее на кровать рядом с собой и рывком стянул с себя трусы. В воздухе забарабанил ее пьяный, очарованный смех, переполненный истомой.
Я взгромоздился над ней и впился взглядом в ее пьяные полузакрытые глаза.
– Давай же, сосунок, – зарычала она.
Вдруг ее пальцы вцепились мне в спину и шею. Она силой прибила мой рот к своему. Ее язык слился с моим.
Конечно, я тоже был пьян, но даже пьяным я чувствовал, как от этого бренного тела несло алкоголем.
И вдруг меня посетила мысль, что в моей спальне не так уж и сильно пахнет сексом, как казалось.
Я стянул с нее черные кружевные трусики. Она взяла мой член в свою руку и сунула внутрь себя. Я сразу же начал вколачивать.
Не церемонясь.
Как и она.
Сучка извивалась подо мной, как змея, как многоножка.
Я чувствовал ее тепло, и мне хотелось большего. С каждой секундой все больше. Все глубже. Все сильнее.
Я трахал и трахал. Без любви. Без чувств. Просто истребляя нужду в сексе. Обычная природная нужда.
Я не мог уже влюбиться. Я не чувствовал ничего, кроме физического осязания. Не было привязанности. Не было ничего.
Совсем.
Я схватил ее за горло. Она смотрела мне в глаза, но не сопротивлялась.
Я схватил ее за горло, чтобы хоть что-то почувствовать. Большую страсть, большее желание долбить ее, больший страх.