себе затылок.
– Доброе. Воооу, Фрайм, ты что, пил? – иронично выронил он и, указав на
пухлые мешки под моими глазами, спросил – а это ещё откуда взялось?
– Нет, ты чего? Просто спал плохо. Вот и всё. Кофе будешь?
– Нет, спасибо.
– А я, пожалуй, выпью
– Фрайм, ну реально с тобой что-то не так. Ты обычно уже 150 дел сделаешь
до моего прихода. А сегодня вон весь помятый. Ты как выжатая тряпка. Где твоя
собранность, мужик?
– Да я… – меня резко дёрнуло что-то внутри – я не тряпка! – моя ладонь
неожиданно сжалась в кулак.
– Ты что? Я же шучу. Я рад, что ты дал себе возможность поспать.
Я успокоился. Вообще всё моё состояние было похоже на качели. Меня
резко бросало то в гнев, то в радость, то в печаль, то в спокойствие, то в
отчаянье. Мне нужно время чтобы всё обдумать.
Я решил, что мне поможет душ, да и пахло от меня и вправду ужасно.
Освежившись, я приготовил завтрак. Не помогло. Тем не менее, не подавая вида, я бегал по дому, занимаясь повседневными делами. А в голове уже начал
продумывать все возможные исходы и пути решения сложившейся ситуации.
Уже тогда промелькнула мысль, что деньги скоро закончатся и мне нужно будет
решать этот вопрос. Услуги Денни мы тянуть не сможем, значит мне надо понять
всю систему лечения Роджера. «Так, лучше я всё обдумаю вечером. Сейчас надо
сосредоточиться на настоящем» – Я составил некий план действий, который
начал выполнять незамедлительно.
Пока Денни проводил время с Роджером я побежал к папе в больницу. Мне
нужно было опередить врачей или социальные службы, которые могли внезапно
нагрянуть к нам домой. Иначе бы они приехали, чтобы отдать вещи и всё могло
принять необратимые и ещё более тяжёлые последствия. Лучше я один приму
весь удар на себя.
Оказавшись в больнице, я, как взрослый, пошёл на ресепшн, чтобы узнать
подробности о смерти человека. Там, милая и обходительная медсестра, рассказала мне о жуткой аварии, в которую попал отец. Слёзы подступили к
глазам, но усилием духа перед трагедией и женщиной, я взял себя в руки.
– Простите, я могу увидеть его? – медсестра долго на меня смотрела. Она
решалась поступить ли ей по совести, по-человечески войти в положение этого
приятного и такого сильно мальчика или же делать всё как указано регламентом
её работы. В конце концов, добродушность и сочувствие взяли вверх и она