Всюду были развешаны её глупые фотки из Инстаграма, что не пришло бы ей в голову сделать даже в горячечном бреду –
это два. Повсюду царил идеальный порядок, что напрочь противоречило её самоопределению в концепции видения быта –
это три. Стену украшали большие настенные часы – семейная реликвия, переходящая из поколения в поколение в её семье. Последний раз она видела их в бабушкиной квартире много лет назад –
это четыре. «Откуда они здесь?» И, наконец, – та самая футболка. Та, что самым решительным образом была отправлена в утиль по совету Маринки, коуча, ставшей для Катерины последние годы непререкаемым авторитетом по всем жизненным вопросам и путеводной звездой, помогающей находить выходы из самых тупиковых ситуаций.
В ногах появилась слабость, пальцы противно задрожали, лоб покрылся мелкой испариной, непреодолимо захотелось проснуться. Но по всему выходило, что это был не сон. «Спокойно. Это я. Я здесь и сейчас. Всё у меня хорошо. Сейчас со мной ничего страшного не происходит. Это моя квартира и, кроме меня, в ней никого больше нет. Я полностью контролирую всё, что происходит со мною в этот момент. Делаю только то, что хочу. Хочу – думаю. Не хочу – не думаю. Вопросы? Хорошо. Захочу – решу сейчас. Не захочу – отложу до рассвета. Я сама себе хозяйка – и только мне решать, как мне поступить со всем этим НАВАЛИВШИМСЯ НА МЕНЯ ДЕРЬМОМ!»
Захотелось распахнуть окно, под вбросом адреналина она стала задыхаться. Подбежав к наглухо опущенным жалюзи, резко подняла их вверх и трясущимися руками стала открывать оконную раму. За окном по-прежнему была абсолютная, совершенно безучастная ко всему, без малейших проблесков, тьма. Но не это пугало больше всего, а то, что защёлка на створке на все её усилия совсем никак не реагировала, словно стала не механизмом, а частью глупого декора, словно кто-то расположил её там в насмешку, для видимости. Ручка под побелевшими пальцами девушки безжизненно дергалась, пока, жалобно скрипнув, не отделилась от рамы, оставшись в Катиных руках. Катя остановилась, поднесла сломанную ручку к глазам, внимательно её осмотрела со всех сторон и вдруг резко и сильно запустила ею в стекло. Стекло равнодушно «бамкнуло», ручка отлетела и брякнулась у ног девушки, как бы предлагая: «попробуй-ка ещё разок». Катя мгновенно подняла её и швырнула в окно уже что есть сил. Результат получился тот же, разве что звук в этот раз вышел более выразительным. Это надо было осознать. Стекло по какой-то совершенно непонятной причине отказывалось даже треснуть, не то чтобы разбиться. Девушка механически прошла на кухню, взяла успевшую немного подстыть чашку с кофе и вернулась в комнату. Сделав пять неторопливых глотков, посмотрела на осевшую на дне гущу, зачем-то встряхнула её пару раз и с визгом запулила ею прямо в центр оконного проёма. Чашка, шваркнувшись о стекло, разлетелась на куски. В это трудно было поверить, но металлопластиковый стеклопакет, установленный в её квартире вместе с ремонтом два года назад, вдруг каким-то совершенно невероятным образом изменил свои физические свойства. «А может, он всегда был таким и я об этом просто не знала?», – попыталась она принять слабо шевельнувшуюся гипотезу, хоть как-то объясняющую то, во что отказывались верить глаза.