Глава 3. Знакомство с дядюшкой Сомом
Филипп аккуратно столкнул на воду старое бревно и взобрался на него по середине. Мальчик использовал ладони, как вёсла, и постепенно лёгкими взмахами отдалялся от берега. По ту сторону снова послышался голос.
– Как же я устал искать с вами общий язык! Ну, послушайте вы меня, наконец! – сетовал всё тот же голос.
Мальчик проплыл половину пруда и был в предвкушении встречи с людьми с того берега. Сердце колотилось и отдавало в висках. Филипп был не из робкого десятка, но с каждым взмахом ладоней адреналин в крови только повышался, ведь ещё совсем чуть-чуть и он переплывёт пруд.
Он ни разу так не делал и на мгновение подумал, что бы сказала его бабушка, если бы узнала, что он пошёл на такой риск. Филипп помотал головой и отпугнул эту мысль, как назойливого комара.
– Мальчик, мальчик! Две ноги, две руки, кудрявый… – произнёс голос незнакомца.
Вдруг холодный пот пробежал по спине Филиппа.
– Какой мальчик? Не про меня ли говорят эти люди? Может быть, это ловушка?
Эти мысли не смогли оставить его спокойным, и он занервничал так, что сорвался с бревна и плюхнулся в воду.
– Вон он, вон он! Его нужно спасти! – заверещал голос.
– Спокойствие! Во-первых, это нам не под силу, а во-вторых, в послании чётко сказано, что мальчик сам найдёт нас, поэтому без паники! – ответил незнакомец.
Филипп жадно глотал воздух ртом, бултыхал руками и ногами изо всех сил, но ничего не получалось. При попытке зацепиться за бревно он только отрывал куски старой коры и отталкивал его в противоположную сторону. Пруд затягивал на дно, и уже через несколько секунд он видел Луну и звёзды сквозь мутную зелёную воду. Филиппу оставалось только вопрошающе хлопать глазами проплывающим мимо лягушкам и рыбам, но, увы, никому не было под силу помочь ему справиться с этой бедой.
Путешествие могло закончиться на этом месте, если бы не суровый дядюшка Сом, который страдал мигренью и не мог заснуть уже который год. Дядюшку Сома раздражало всё – Солнце и Луна, звёзды и птицы, даже соседи старались проплывать его стороной, потому что он был настолько зол, что мог запросто защекотать своими длинными усами до потери пульса.