Офис Вайме целиком занимал здание бывшего «Новинского пассажа». С другой стороны Садового кольца была густая сеть тихих улочек со скверами и старинными домами. Сереже нравилось там гулять, заходить во дворы, разглядывать их обитателей и представлять, как все это могло выглядеть много лет назад. Кроме того, тишина и общая атмосфера этих дворов контрастировала с деловитой суетой офиса и действовала успокаивающе.
Он любил межсезонье, когда холода уже позади, а жара еще далеко. Зимнее куртки и пальто отправлялись в дальний шкаф, и можно было выгуливать пиджаки или толстовки. Из последней поездки в Италию он привез две пары обуви и три пиджака с необычным кроем, один из них был сейчас на нем. Однажды в детстве кто-то из взрослых спросил его, какое время года он любит больше. Размышляя об этом, он обнаружил, что его выбор, во многом, определялся имеющейся у него одеждой. Если она ему нравилась, а вернее, если он в ней себе нравился, то и время года автоматически становилось приятным.
Сунув руки в карманы джинсов, он неспешно шел по Большой Молчановке в сторону Поварской, глядел на витрины, прохожих и мысли. Большая их часть, подобно прохожим, возникала и исчезала, но некоторые, вместо того, чтобы исчезнуть, догоняли и начинали идти рядом, а то и вовсе накручивать вокруг него назойливые круги. Одна из таких мыслей напоминала встреченную несколько лет назад в одной бизнес-книге идею, что суть менеджерской работы заключается в постоянном решении проблем, возникающих с разных сторон. Чтобы перестать бояться и, следовательно, избегать проблем, автор предлагал поменять свое отношение к ним – относиться не как к чему-то плохому, а как к естественному ходу событий. Для этого он, в частности, предлагал называть их «задачами». Эта наивная, как показалось Сереже, замена, вызвавшая у него скептическую ухмылку, тем не менее заинтересовала его достаточно, чтобы он начал наблюдать за своей речью и внутренними рассуждениями. Спустя пару месяцев рабочие и бытовые проблемы незаметно превратились в задачи, и разница между ними оказалась значительной. Вместо «О, нет», «Что, опять?», «Сколько можно?» и других подобных привычных и подобных реакций возникал интерес и даже какой-то игровой азарт, придающий сил. «Надо же», «Хм… Интересно», «Ясно – попробуем по-другому». Тогда Сережа очень наглядно понял, как мало он о себе знает, и даже решил однажды заняться подобным самотюнингом более прицельно. Однако хандра, пришедшая вскоре после сделки, требовала какого-то иного ключа. Поглядывая на свое отражение в витринах или тонированных стеклах проезжающих машин, Сережа пытался сообразить, где на его пути случился тот поворот «не туда», после которого новые задачи перестали вызывать интерес.