До Покрова оставалось три дня. Дела никак не отпускали. Но все же десятого к четырем дня я примчался из Москвы в Беляево к друзьям. Разобрал вещи и быстро стал готовить ружье и патроны. И черт меня дернул прямо за селом стрельнуть ворону- ошибку я понял в этот же вечер. Со мной на этот раз поехал брат Сереги Колька. Место он знал наверняка, да и медведь туда ходил давно. Выехали с опозданием, и Колька всю дорогу переживал, что медведь может уже выйти. В углу большого поля был закуток, где охотники специально сеяли овес попозже, чтобы к октябрю он набрал восковую спелость. Колька сказал, чтоб я шел вдоль опушки к тропе, ведущей на эту поляну через лес, предупредив, что мишка может быть уже там. Я с большой осторожностью тихонько пошел. Подкрался к краю поляны, выглядываю из леса -вот ОН, пасется на овсе всего метрах в двадцати от меня. Но ближний бурьян по пояс скрывает его тушу, вижу только верх головы, уши и верх спины. Как стрелять? Нельзя, через бурьян? А вдруг рикошет, да и убойное место не видно. А рядом ни одного высокого дерева на всякий случай. Приметил справа метрах в семи березу и около нее бугорок – пожалуй, оттуда можно стрелять. Медведь тем временем, продолжая кормиться, тоже пошел в ту сторону.
Я двигался плавно и как мог незаметнее, но не успел. Вдруг он пропал из вида, потом оказался дальше и приподнялся, рявкнул и тараном пошел от меня через поле в кусты и трещал лесом еще долго, пока не сошел со слуха. Колька объяснил неудачу- скорее всего зачуял нас, ветер на поляне крутит. Эх, ворона, ворона! Запах из ствола… Моему расстройству не хватало сил. Упустить такого зверя – большой самец пшеничного окраса с черными лапами – это я успел разглядеть. Следующий вечер на лабазе ничего не дал, хотя лабаз был добротный. Решили переехать километров за пятнадцать на другое поле. Там есть не убранная полоска овса вдоль леса, на краю поля куча овса, ходит секач…