– Долго же ты шел, – уже без обвинительного тона заметила она.
Не надо было быть давой, чтобы определить ее детей в толпе детворы.
– Мальчики-близнецы?
– Они, – улыбнулась она, на миг почувствовав нечто неописуемое.
Было так странно видеть улыбку на изможденном, сером от голода лице.
– У меня есть предложение. Оно столь же щедрое, как и опасное.
Мия задумалась, опустив взгляд на землю, а затем переведя его на собеседника.
– Каков куш? На этот раз ты скажешь мне правду, или я не отвечаю за себя.
Он ухмыльнулся.
– Мы с тобой все прекрасно понимаем. Вопрос в том, сколько достанется твоим сыновьям. Оплата червонцами. Не переживай, ты получишь деньги и сможешь оплатить пансион и положить в несколько банков крупную сумму. Они получат к ней доступ к своему совершеннолетию.
– Каков куш? – упрямо повторила она, и в голосе проскользнула нота раздражения.
Он повернулся к ней и слегка наклонился. Его тихий голос произнес:
– Я могу назвать сумму, только если ты согласишься. Обратного пути не будет.
Барин шагнул назад и продолжил наблюдать за детьми, давая ей время на размышление. В ее глазах он выглядел как ожившая смерть, которая предлагала ей сделку. Какой здесь выбор? Мия, так же как и он, знала о будущем тех, кто сейчас беззаботно играл в пыли.
– Я согласна.
Он кивнул, показав, что услышал.
– Сто тысяч каждому участнику.
Она бросила на него быстрый озабоченный взгляд. Такие деньги редко приходили к ворам.
– Что будем брать?
– Об этом при следующей встрече, когда я соберу всех. В твоем левом кармане адрес и небольшое лакомство.
Она неторопливо опустила руку и нащупала похрустывающие ассигнации и клочок бумаги. Барин провел пальцами по полям шляпы, прощаясь, и удалился за периметр ограды. Мия проводила его встревоженным взглядом, но стоило ей посмотреть на близнецов, и ее решимость дать им лучшую жизнь окрепла как никогда.
Это была самая тревожна ночь в ее жизни. Еще никогда прежде так не хотелось увидеть рассветное небо. Струящийся снаружи по стенам и крыше нескончаемый шуршащий поток создавал иллюзию, будто они находятся в нижней половине песочных часов. Начинало казаться, словно они вместе со всей деревней погружаются во мрак безысходности и кромешного отчаяния безлуния, где под гнетом всевластного времени им предстоит провести мучительную вечность ожидания.