– Не знаю, Эм, это какая-то их оборотническая штуковина, о которой я бы и знать не хотела, если бы это не имело отношения ко мне. Подробности узнаю завтра от Натали.
Да, Эмма знает об оборотнях. Она знает об оборотнях с тех пор, как три года назад одно из полнолуний пришлось на годовщину смерти родителей Ребекки, и ту лихорадило так, что зуб на зуб не попадал. Она и раньше старалась ночевать у Эммы в полнолуния, но на этот раз все было иначе. Она вела себя слишком тихо, ничего не ела, даже сериалы смотреть отказалась, а когда под аккомпанемент волчьего воя, донесшегося из открытого окна, у нее случилась паническая атака, молчать уже не хотелось. Да и в целом. Не хотелось молчать. Она слишком устала это делать.
На следующий же день она призналась Натали, что Эмма в курсе, и та одобрительно кивнула, осторожно предупредив, что это не та информация, о которой следует рассказывать кому-то еще.
– И он что… он просто смотрел на тебя?
У Эммы над губой полоска из кетчупа, а на носу майонез. Кто из них двоих бОльший свинтус, надо еще подумать.
Когда их совместные ночевки совпадали со сменами Эмминой мамы в больнице – это было реально кайфово. Они валялись на диване в гостиной в пижамах, босые и ленивые. Смотрели музыкальный канал, трепались, перемывали кости парням и девчонкам. Ели пиццу или сладости, иногда покупали пиво (если не нужно было идти на учебу с утра). Как сегодня – свеженькая пепперони, холодная кола, от которой сводит зубы, но которая так приятно пощипывает язык. Идеальный мир. Еще бы другую тему для разговора…
Ребекка чешет пальцами одной ноги косточку на другой и зевает, посмотрев на часы.
– Ну да. Но не как люди смотрят, когда им любопытно или когда видят что-то странное. Он смотрел так, будто…
– Будто?
– Будто уже знает меня. Причем, очень хорошо знает. У меня от него мороз по коже.
Она морщится и застывает с недонесенным до рта куском.
Мэтт смотрел, как на собственность. Признавать это противно и мерзко, но Ребекка уверена, что именно таким взглядом ребенок смотрит на свою куклу, щенок – на свою косточку, а преподаватель – на кресло у своего стола, которое дает ему право ставить «неуды» направо и налево, верша человеческие судьбы и лишая детей права на стипендию.
Мэтт смотрел так, будто приобрел Ребекку на ярмарке прошлой осенью, а вот теперь приехал забрать свою покупку. Глаза его светились, на губах играла пьяная улыбка, и если до этого момента Ребекка была уверен в том, что оборотни ее не пугают (вызывают отвращение – да, но не пугают), то теперь она совершенно точно может признать это.