.
И хотя эти два текста разнятся лишь в небольших деталях (С. О. Шмидт, бесспорно, прав, считая, что хроника была переработана, поскольку она собрана и скопирована с использованием более современного языка228), практически нет сомнений, что под рукой у автора этой странной и неизученной хроники был отчет Гейденштейна. Но имел ли место в действительности диалог с «пленной дворянкой, бывшей на том смотру», мы можем только гадать. Больше нет ни одной отсылки к этому диалогу или к любому иному свидетельству, предоставленному этой или любой иной женщиной, участвовавшей в каком-либо смотре невест в пределах двух веков. Что касается дома, в котором все происходило, – где он находился (внутри Кремля?) и кому принадлежал (был резиденцией царя или домом одного из его бояр?), – это так и не получило нигде объяснения229.
Вернемся непосредственно к отбору. Коллинс сообщал, что наиболее успешной претендентке даровались платок и кольцо для обозначения того, что она избрана230. Гейденштейн тем не менее писал, что платки получали все финалистки – в знак участия в смотре невест231. Также он писал, что они уезжали, одаренные «землею или казною». По сообщениям Гейденштейна и более поздних наблюдателей, многие финалистки выходили замуж за царских придворных232. Страленберг пояснял, что победительница получала новый, богато украшенный свадебный наряд – символ того, что отбор завершен, – при этом другим финалисткам тоже давались новые одежды:
9. Когда из них достойная усмотрена была, тогда указал государь началнейшей своей гофместерше зделать всем обыкновенныя одежды, избранной же особливое брачное одеяние.
10. Между тем учинено было надлежасчее к браку приготовление, но никто о подлинной невесте и супруге не ведал. Приспевшу же дню свадебному тогда всем девицам разданы были новоучиненныя одежды, а невесте надлежасчее поднесено. По сему в первых позвана была избранная невеста. И каждой ея невестою царскою поздравлял. По обявлении же оной протчия девицы разпусчены были по домам233.
Переодевался ли когда-нибудь царь в официанта, чтобы инкогнито разносить кушанья претенденткам в невесты, как говорит Страленберг? Наблюдал ли когда-либо за финалистками через потайные отверстия в стенах, как говорит Рейтенфельс? Смотрел ли, восседая на троне, на вереницу поочередно проходящих перед ним красавиц, как говорит Гейденштейн? Нужно ли относиться к красочным деталям описаний, оставленных иностранцами, так же, как относился неизвестный автор шмидтовского летописчика, однозначно оценивший их: «И о сеи церемонии, не ведах подлинно истории, лживые разные о том сплетали на государей российских по злобе к росийскому народу»?