– Нед ферштее259.
– Хреном по шее. Вот тогда, может быть, поймешь.
– Я-а. Ишь бин аух арме тойфель260.
Подходит Педа Либишь.
– Вас ист денн лёс, Фалдин?261.
– Руссен брот гекляут262.
– Я, я. Гут, гут… Аба золль никс дем шеф заген. Ди арме лёйте иммер хабен хунгер263.
Фалдин никому не сказал.
Cogito – ergo sum264.
Sum ergo cogito265.
Какая жизнь без мысли, без думы!
Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать266 (то есть чувствовать, любить).
Мыслить и любить – вот содержание полноценной жизни.
А мысль пленяги взлететь не может: она скована, как сковано тело.
Запереть мыслящего человека, истязать его физически и морально и вдобавок ко всему этому лишить духовной пищи – вот безмерная жестокость. Как тут не вспомнить свирепость мучителей Уголино267.
Настанет день, и рухнет башня глада.
Тогда берегись, Tedesco Rugieri268.
Непереносимы муки физического голода. Они превращают человека в бессловесное четвероногое. Шаришь воспаленными глазами, роешься в мусорке, тащишь всякое дерьмо в рот.
А разве духовный голод лучше? Нередко и он клонит долу очи пленяги, жаждущего пищи для ума. Найдешь в альтпапиркорбе269 обрывок газеты или страничку журнала – и рад им, словно пайкам и лушпайкам. Заберешься куда-нибудь подальше от вахманских глаз и читаешь, пока вокруг не лягут сумеречные тени.
– Литератор!! – злобно говорит Мацукин. – Книгами да совестью питаешься.
– Видать, не все сало вытопили фрицы, в кишках еще осталось. Погоди, скоро выбросишь свои листочки в аборт.
– Без книги подохнешь и с книгой подохнешь. Как ни крутись, браток, а все равно сыграешь в ящик.
– Бог не выдаст, свинья не съест. Авось не подохну.
– Что же, ты средство какое знаешь? Говори, может, и нам поможет.
– Средства не знаю, а поддаваться психозу голода не стану. Печатное слово как раз и помогает мне бороться с ним.
– Вот антимонию развел. Сплошная черная магия.
– Не спасут, браток, и черные книги270. Все равно подохнешь с нами.
А я продолжал собирать клочки газет и журналов. Правда, это была геббельсовская печатная брехня, но я научился анатомировать ее и читать между строк. Кроме того, кое-что узнавал от Фрица и Адама, слушавших тайком советское и английское радио. Так постепенно, по кусочкам воссоздавалась правда о положении на фронтах, о внутренней политике фашистской Германии, о фактическом бесправии немцев-рабочих, об изуверском плане Гитлера уничтожить русский народ, о стремлении нацистов построить Neue Europa (Neue Ordnung in Europa)