Фёдор развёл руками и лишь усмехнулся.
– Последний остался! – крикнул один из бояр. – Не повезло тебе, Федька!
Не спеша приблизился Фёдор к арке и вновь заглянул вниз. Снег измазан был в крови, людской и звериной поровну. С грустным вздохом он наблюдал за пятью собаками, которые скалились друг на друга за неимением иного врага.
Все расступились, ибо Иоанн поднялся со своего трона. Рост государя превосходил бояр. Он опёрся рукой о белый камень крепости и глянул вниз. Он смотрел на следы крови и плоти, точно был удивлён, точно мгновение назад снег был чистым и белым.
Отворилась одна-единственная стальная дверь. Оттуда вышли загонщики с орудиями, чтобы изловить собак.
– Ну всё, – усмехнулся Хворостинин, потирая руки, верно, и не только от холода.
Фёдор глубоко вздохнул и пожал плечами.
– Спор есть спор, – произнёс юноша, опуская взгляд.
В его голосе звучало сожаление, однако звучало оно так, что поверить, что Фёдор правда расстроился, было сложно. Стоило ему вытащить нож из-за пояса, как раздался гулкий удар посоха о промёрзший пол крепости. Фёдор взглянул на государя сквозь пряди чёрных волос. Иоанн же смерил взглядом сперва Алексея и лишь после его сына.
– Божием судом всё разрешилось, и нечего тут о заклад биться, – произнёс царь.
Тон его был строгим, едва ли не разгневанным. От одного лишь голоса государя бояр взяла оторопь. Не мог никто решить, в самом деле ли зол царь из-за учинённого спора. Так или иначе, Фёдор убрал нож за пояс, и Пётр Иванович не смел возражать против того. Коротким движением Иоанн оправил ворот своей тяжёлой шубы, обернулся и пошёл обратно в крепость.
* * *
Вечером того же дня простые блюда, но в большом обилии подали ко столу. Бояре и воеводы уже заняли свои места в ожидании государя, чьё место оставалось пустым. Не было сильным удивлением появление холопа, который снял шапку и после неловких поклонов донёс волю царя – чтобы слуги его трапезничали без него. Бояре переглянулись меж собой, подивившись, что государь вновь не сел за стол. Под тихие разговоры начался ужин.
– Неужто государю не любы мы? – спросил Фёдор у отца.
– Да мы-то, быть может, и любы, да терзают государя дела иные, – ответил Алексей, разрубая большой сочный кусок варёного мяса.
– Будто всё отъезд Андрея не даёт покоя? – спросил юноша.