– Узнаёшь меня? – тихо спросил Фёдор.
Гонец закивал, морщась от боли.
– Так растолкуй мне, отчего Курбский к Жигимону-то переметнулся? – спросил Басманов.
– Так со страху всё… – с трудом ответил гонец.
Его лицо обернулось сплошным синяком. Не было возможно сыскать там живого места – всё побои измесили.
– От гнева царского бежал… – едва ворочая языком, продолжил он. – Потерь… слишком много потерь в войне… царь… не простил бы. Вот Курбский и бежал… и спасся…
Голос его ослаб, и речь прервалась жутким кашлем.
– Отчего променял он государя нашего? За всё предоброе Андрей к латинам перебежал? – спросил Фёдор, когда кашель унялся.
– Что гадать? Неведомо мне то… – через силу ответил гонец.
Фёдор свёл брови и глубоко вздохнул, мотая головой.
– Выходи его, Агаш, – приказал Басманов, вставая с табурета.
– Уж с Божией помощью, с Божией помощью, – ответила знахарка, осенив себя крестным знамением.
– И что за девчушки сейчас подслушивают нас за дверью? – спросил юноша.
– Девки-то? Сиротки безродные. Они и так дурочки убогие, не обижайте их почём зря, Фёдор Алексеич!
– Не буду, – усмехнулся Басманов. – Раз уж ты, Агаша, просишь за них.
С теми словами Фёдор направился к двери и покинул тесную душную комнатушку. Он вышел в мрачный коридор. Мысли его мешались, пока он проходил от одного редкого факела к другому. Не заметил он, как в своих размышлениях оказался в просторном зале с выходом во двор. По правую руку от Басманова возвышалась большая белокаменная лестница. Фёдор поднимался, когда услышал свист. То был его отец.
– Я-то понадеялся, ты сейчас где-то по полям скачешь, – произнёс Алексей вместо приветствия.
Фёдор слабо усмехнулся и помотал головой.
– Нет, батюшка. Негоже службу оставлять, ежели средь ближних наших Иуда, – ответил юноша. – Как государь? Унялся его праведный гнев?
Алексей отмахнулся и помотал головой.
– Не уймётся долго ещё, – ответил мужчина, почёсывая подбородок. – Услужил нам Андрюшка, услужил! Ничего не сказать! Жил бы себе, как у Христа за пазухой! Нет же, неймётся ему, сучий он потрох! Знал бы – прирезал пса!
Фёдор коротко усмехнулся, глядя на негодование отца.
– Полно вам, батюшка, поминать подонка этого. Лучше напутствие дай.
– Ныне делай, что и ранее – служи государю. Злости не вызывай его, да ежели иной вор али изменник прогневает царя – так под ярость его не попадайся. За опальников не вступайся – сам видел, ещё больший гнев обрушишь на голову свою. Надобно оно тебе? А меж тем ты не сплоховал, Федя.