Это был человек, у которого – несмотря на то, что он родился с золотой ложкой во рту, – было чувство, что он сам чего-то стоит.
Жёсткое деление на «талантливых» и «способных» можно было бы отнести на счёт особой крыловской картины мира. Но сам Носик в начале 2012 года, уже став звездой Рунета и влиятельнейшим интеллектуалом, практически впрямую подтвердил такое деление в большом посте, посвящённом разгулу околокремлёвских «молодёжных движений» и социальным лифтам в сфере медиа. Первейшими лифтёрами он объявлял как раз выходцев из «талантливых семей» – Артемия Лебедева и Илью Осколкова-Ценципера:
У нас никто никогда не смотрел на людей из провинции как на человеческий материал второго сорта. Ровно наоборот: все мы знали, что у людей из глубинки потенциал гораздо больше, чем у избалованных детей из интеллигентских столичных семей, которым с детства так много было дадено, что по драйву и пассионарности они никогда не сравнятся с теми, кто приехал покорять недружелюбную, заносчивую Москву своими талантами и усердием… И мы стремились любыми способами этот самый потенциал в них развивать.[66]
Но жизненный путь Антона Носика сложился иначе, чем у талантливого художника и расчётливого бизнесмена от дизайна Артемия Лебедева и уж тем более звезды урбанизма Ценципера. Экстраполировав мысль Крылова, можно сказать, что, подобно тому, как личные таланты помешали Антону пройти обычный путь «выходца из талантливой семьи» к околокультурной кормушке или в приятный бизнес (например, ресторанный, очень актуальный среди «талантливой молодёжи» его поколения, или импорт медтехники, актуальный для его однокашников), – точно так же они не дали ему стать «нормальным» писателем/художником.
Вспомним ещё раз слова шестилетнего мальчика Антона: «Нет уж, сначала я построю свой дом, а потом посмотрю, как другие строят».
Именно это желание построить свой дом, а не обустраивать родительский, привело его сначала в 3-й Мед, а потом ещё дальше – в Израиль.
А.Б.Носик и еврейская эмиграция
1990–1991
В отличие от отца – русского советского писателя еврейского происхождения, в отличие от мамы, подчёркивавшей, что она жила в виртуальном штетле, в отличие от отчима, легко вписавшегося в международную арт-сцену, Носик одновременно был настоящим русским интеллигентом и настоящим сионистом. Причём и то, и другое сразу бросалось в глаза – потому что и тем, и другим он был без оглядки.