– Ма-а-ам… А почему так происходит в жизни? – спросила я, разглядывая из окна кухни пышный клен. – Вот вроде тебе человек нравится очень сильно. Ты уже готова с ним всю жизнь прожить. Но потом – раз, и все сгорело, как не было ничего. И пустота. Почему так?
– Критический срок, – улыбнулась мама, вытирая руки клетчатым полотенцем.
– Это как?
– Ну понимаешь, – она оставила посуду в раковине и села напротив, – сначала, первые полтора месяца, тебе человек интересен просто потому, что он новый. А потом скорлупа отваливается, и он остается таким как есть. Со своими недостатками, которые ты раньше не замечала.
– Хм… Ну да, есть такое, – с умудренным видом я вспоминала детские влюбленности.
– Только когда пройдет время, можно действительно увидеть человека и понять, подходит ли он тебе.
– Согласна. Но что делать, если эмоции зашкаливают? – я смущенно опустила глаза в тарелку.
– Можно им и поддаться, но потом будет больно. Впрочем, и это ничего. Главное – сделать выводы, – это была любимая фраза мамы. Видимо, и она страдала в свое время от постоянных наступаний на грабли.
Через неделю мы с Шефом случайно встретились в компании, собравшейся у парапета одной из станций метро. Его внимание привлекла моя майка с надписью «Bikers association Russia». На нем была точно такая же. Про то, что я как-то была в их гараже с Олегом, он и не вспомнил.
В тот вечер эмоции все-таки зашкалили, и по маминому пророчеству добром это не кончилось. Будь мой напор послабее, у нас бы мог получиться роман. Но я вцепилась в Шефа, пытаясь клещами нескромных вопросов вытащить изнутри загадку, которую хранили зеленые глаза. Этого он хотел меньше всего и, сказав: «Адиоз, бейба!», – уехал прочь.
Ровно год брутальный негодяй то появлялся, пользуясь мной, то исчезал, часто не прощаясь. Тогда я заслушивала до дыр самые душераздирающие песни «Арии», подолгу сидела на подоконнике с сигаретой и выбрасывала чувства в дневник, бумага которого с трудом терпела бесконечное нытье. Друзья и знакомые один за другим переставали со мной общаться. Тогда я впервые увидела, насколько страдающий человек становится не нужен окружающим. Как выдержали заевшую пластинку про несчастную любовь мои родители, можно только удивляться. Впрочем, сразу после единственной маминой попытки привести страдалицу в чувства кожаный рюкзак со значками оперативно собрался, а дверь захлопнулась с наружной стороны. Бежала я, конечно, не от них. Это была попытка скрыться от себя.