– Нет, я уже побеждала тебя. Это уже было. Как я могу осознавать то, что сплю, будучи во сне? И всё же это так.
Когда выходила на очередной бой после своей медитации, она тоже чувствовала себя в чём-то вроде сна, и всё же это было нечто большее, чем сон. Состояние, когда две реальности накладываются друг на друга, будто ты видишь две картинки одновременно или слушаешь две радиоволны. Взгляд чуть размывался, но сознание оставалось ясным, схватывая вещи даже быстрее обычного. Если рассказать это как сон, то суть его всегда сводилась к одному. Она словно выходила за пределы себя, становясь чем-то иным, как в тех сказках, что мама читала в детстве. Может быть, она всё же заходила слишком далеко, спускаясь в глубины своего сознания. В такие мгновения она чувствовала себя истинным чудовищем, орудием в руках хаоса, и ярость заполняла её как тяжёлая ртуть. Как в тех сказках из детства, как тот, что бился у брода, в кровавом тумане, с семью зрачками в каждом глазу, с волосами, что встают дыбом как частокол. В этой ярости сложно что-то контролировать, но она и не хочет, она просто течёт как поток.
Так бывало с ней в снах и наяву. Так было и в этот раз.
*****
– Так и должно было быть! Я говорил, что так и будет! – Тайлер вновь повернулся к ней, указывая пальцем, будто пророк, предсказавший появление Спасителя. – Говорил же? Говорил, что ты её свалишь. «SnakeQueen» снова на коне. Это было легко. Лёгкие деньги. Самая лёгкая тысяча баксов в твоей жизни.
Он маячил перед ней на полупустой парковке, где полосы разметки блестели на чёрном асфальте в свете высоких фонарей. Вечер переходил в ночь, и окраины Бостона погрузились во тьму, разбавленную бесформенными пятнами далёких огней, световых полос, цепочками автомобильных фар в районе эстакады. Рядом с ними, на парковочных местах, машины замерли без движения, залитые мертвенными отблесками, и вокруг больше не было ни души.
– Может и лёгкие, но ты, мне показалось, понервничал, когда мы уже зацепились вплотную, – ответила она. – Я позволила ей попасть разок.
Она всё ещё ощущала лёгкую ломоту в области переносицы, где красным полумесяцем протянулось в сторону левого глаза приличное рассечение. Уже не алевшее открытой кровью, но ещё свежее, только начавшее обрамляться тёмным синяком, который позже станет глубоким и насыщенным. Эта едва заметная боль была приятным дополнением к общему удовлетворению, и без неё, возможно, вкус победы не чувствовался бы так сладко.