Внезапно, в дверь позвонили. Неужели патруль пендосов? Траханье в комнате стихло. Шлепки по полу и скрип половиц – карга почапала в прихожею. Ну все, попаду в плен к этим гадам, а у меня даже гранат нету, чтобы забрать с собой в Вальгаллу парочку ублюдков. В этот момент я не догадывался, как же сильно ошибался. И что через несколько минут буду жалеть о том, что к бабке пожаловали отнюдь не старые добрые американские вояки.
Инстинкт выживания подсказал притвориться спящим.
– Ну чего, Бусинка, опять развлекашься? – донеслось из прихожей.
– Слава богу, попались бестолочи местные, партизаны, – отвечала бабка. – Мне одной троих много, вот и вас позвала. Проходите гости дорогие!
– Обездвижила хоть? – другой голос.
Сколько их там, блин?
– А как же! Все сделала, как надо, Владыка Света!
– Ну да, кхех, ты же первая мастерица по бандажу в нашем кружке… показывай уже наши призы! Ох, сейчас порезвимся, отведем душу! А утром Хозяевам сдадим.
Меня пробил ледяной озноб. Кто все эти люди?
– Только, чур, очкарик мой! – предупредила хозяйка квартиры. – Я с ним не закончила еще. А с этими делайте, что хотите.
В комнату вошли двое. Сквозь полузакрытые веки я разглядывал их. Один – высокий костлявый старикан с нездоровым блеском в глазах. Вторая – тетка под стать, с печатью всех возможных пороков на лице.
– Вот этот хорош, правда, Владыка? – хихикнула бабка, указывая на меня. Я, честно говоря, охренел от ее наряда. Дряблое тело перетягивали во всевозможных местах кожаные ремни с пряжками. Тошнота подкралась к горлу от этого зрелища.
– Твоему вкусу я всегда доверял, Бусинка, – кивнул Владыка. – Иди же, оставь нас.
Извращенцы задернули шторы, включили свет. Старикан принялся раздеваться, а тетка включила магнитофон. Я вздрогнул от чудовищного насилия над моими ушами. Потому что запел Филипп Киркоров. Стоило ли пережить ядерную войну и уничтожение большей части человечества, чтобы услышать это исчадие отечественной эстрады?
От этой мысли я совсем приуныл. А мужик, между тем, достал из саквояжа кожаную сбрую для себя и подруги. Пританцовывая под: «Зайка моя, я твой зайчик…» они облачились в эти содомитские наряды. Старый хрен натянул на голову кожаную пилотку, хищно поглядывая на меня. Его кляча надела черную фуражку.
– Разогрей меня, Лида! – велел пожилой озорник, подставляя зад, обтянутый в кожаные труселя с вырезами на булках.