В ее голосе явственно слышалось сожаление.
Сабуров поднял бровь.
– Отлично, с этим мы разобрались. Итак, Маргарет жила с вами…
Миссис Бакли вздохнула.
– У нее проявились преступные наклонности, потому что она дочь своей матери. Она лгала, воровала, убегала из дома и попрошайничала, а в шестнадцать лет собрала саквояж и хлопнула дверью. Видит Бог, – женщина перекрестилась. – Мы верили, что ребенок должен оставаться в семье. Мы не отправили ее в закрытую школу, ведь мне нужна была помощь с детьми. В конце концов, это ее племянники.
Сабуров не сомневался, что шестнадцатилетняя девушка хотела чего-то большего, чем жизнь неоплачиваемой служанки.
– Но здесь есть что-то еще, – он искоса взглянул на преподобного. – Ладно, это потом.
Миссис Бакли неприязненно продолжила:
– Мы могли взыскать с нее за тринадцать лет стола и крова, но мы добрые люди. Уехав в Лондон, Маргарет покатилась по наклонной плоскости. Она тоже ударилась в разврат, у нее появились богатые покровители. Маргарет появлялась здесь изредка, расфуфыренная и надменная, – женщина скорчила гримасу. – Она, как и ее мать, могла пустить по ветру любые деньги.
Сабуров поинтересовался:
– Значит, с февраля вы ее не видели?
Миссис Бакли покачала головой.
– Нет. Мы думали, что она отправилась в Америку. В марте она прислала письмо, полное самолюбования, – женщина потянулась за шкатулкой. – В ней не было ни грана христианских добродетелей. Маргарет познакомилась с американцем, мистером Генри Джеймсом.
Миссис Бакли развернула письмо.
– Якобы он сочинитель. Она не поленилась прислать его так называемые творения, где он описывает Маргарет.
Жена священника откашлялась.
– Она прекрасна во всем. Представьте себе высокую девушку в пурпурном платье, с копной вьющихся черных волос, ее бледное лицо, большие темные глаза, открытую шею в жемчугах…
– Она само совершенство,– недовольно заключила миссис Бакли.
Вспомнив размытые полицейские фотографии жертв неизвестного преступника, Максим Михайлович вежливо сказал:
– Благодарю вас за чай. Вам придется проехаться со мной в Лондон, преподобный отец, миссис Бакли.
Низкие своды полицейского морга, располагавшегося в бывшей конюшне по соседству с управлением столичной полиции, дышали холодом.
Максим Михайлович добрался в сердце правительственного квартала, на Уайтхолл-плейс, в наемном кэбе. Провожая чету Бакли к стоянке экипажей у вокзала Чаринг-Кросс, он заметил напарника, как Сабуров стал думать о так называемом мистере Грине.