Мужчина подступил к раковине, включил воду и, умывшись, взглянул на себя в зеркало. Глаза были красными, вероятно, от лопнувших сосудов. Не придав этому значения, он прополоскал рот и направился в кухню.
Яркий свет от люстры ударил в лоб, заставив сощуриться и встряхнуть головой. Спустя пару секунд Родион пришел в себя и взглянул вниз, за угол холодильника, где у своих мисок ничком лежал Костик. Кот не поднял голову, устало моргая и не выказывая ни к чему интереса. Его мохнатая черная спина вздымалась от грузного дыхания, шерсть повторяла остроту хребта, а хвост бился, точно в дикой злобе.
– Что случилось? – склонившись к питомцу, спросил Родион. Он погладил кота по голове, но тот никак не отреагировал на хозяйскую заботу. – Костик, ты не заболел, случайно?
Кот отвернулся.
Поднявшись во весь рост, Родион ощутил внутри себя подступивший к горлу ком. Поясницу вдруг стянуло незримой цепью, не позволявшей вкусить воздуха. Жар заковал тело и метался язычками по охолодевшей коже, маня наружу капли пота. Родион припал к раковине, и изо рта его посыпалась рвота. Он давил из себя мерзкую массу, извлекая страшные звуки. Постылым ревом он драл глотку, обругивая в мыслях все и вся. Казалось, его лицо разорвется, как шар, под несносным напором изнутри. Желудок скрутило, в горле запекло, а глаза под противную мелодию тошноты едва не лишались орбит.
Вскоре муки исчерпались, и Родион смог вздохнуть с несчастным облегчением. Он посмотрел на кашу отторжений в непонимании, отчего все это вырвалось наружу. Охватило чувство опустения, сравнимого с предательством, тревога поселилась в его тщедушном теле, колола, насылала что-то неимоверно жуткое, отчего хотелось выть и плакать, но он держался. В трясущейся руке сжал платок, минутой ранее вынутый из кармана пиджака. Родион протер им лоб и губы, после чего, бросив невольный взгляд на сиреневые разводы, пропитавшие белую ткань, свернул его и засунул обратно в карман.
Родион покинул квартиру, закрыв дверь на два замка. Он вышел из подъезда в темную скрипучую зиму, с опаской осмотрелся по сторонам и сделал неуверенный шаг вперед. Морозным утром было все, как прежде: двор кипел прогревающимися машинами, вокруг которых со скребками и щетками носились их владельцы; лай соседских собак дружелюбно приветствовал людей, спешивших на работу, а старушка тетя Рая, как обычно, в семь утра крошила голубям батон. Птицы жадно слетались на завтрак, их становилось все больше: грязные, больные, общипанные, они подобно тараканам разбегались от прохожих, но вскоре возвращались на место пикника.