– Местные виды просто потрясающие, – честно признался я. – Я никогда в жизни не видел ничего подобного.
– Вот. Чего и следовало доказать. Ничто здесь не создано человеком. Кроме песка, но это уже совсем другая история.
– Но и жить здесь невозможно.
– Это глупости мой друг. Скажи их местным племенам. Они буду смеяться тебе в лицо. После того как снимут с тебя скальп, за обман. Просто уметь надо выживать там, где опьянённому, полному заблуждений цивилизованному человеку, естественно адаптироваться будет непросто. Но тебе повезло. С тобой самый лучший абориген и просто хороший друг Пиф-Пав.
– Самоуверенности у тебя не отнять.
– У меня вообще трудно что-то отнять. Никакой самоуверенности. Только факты. Плюс наличие оружия для защиты жизни и материального имущества.
Спустя примерно полдня, когда у меня закончились силы, чтобы идти дальше вглубь бескрайних просторов, холмов и полупустыни, Пиф-Пав внезапно остановился.
– Только бы привал. Только бы привал.
– Да ты что, мы же только что пришли. Ночью отдохнёшь, – Пиф присел и показал знаком присесть и мне.
– Ну и куда мы пришли? Тут же ничего нет.
– Говори потише, – перешёл на шёпот Пиф. – Ты их спугнёшь.
– Кого? – убавил я голос из-за пересохшего рта. – Ну, кого я здесь спугну?
– Вон там, – он показал рукой в сторону выходящих из земли скальных пород.
Я присмотрелся. Какое-то шевеление. В мареве, идущем от раскаленного камня и песка ничего непонятно. На корточках мы прошли ещё немного и я стал различать, вполне себе настоящие ушастые головы, каких-то забавных животных, сливающихся с местной серо-песочной местностью, почти целиком.
– Кто это такое?
– О, Грифон Горынович. Это лучшие друзья человека. Кенгуру.
– Почему тогда мы прячемся?
– Чтобы их не спугнуть. Дождёмся здесь темноты, а ночью схватим одного из них.
– Зачем?
– Ну не пешком же ты собрался и дальше путешествовать?
– Нет.
– Ну и всё, ждём темноты. Разбуди меня, когда стемнеет, раз ты так возбуждён и спать не собираешься, – он устроился в тени, прямо на песке и положил шляпу на лицо.
– Ладно.
Солнце кренилось к закату. Я созерцал оставшийся вечер, как ярко жёлтая местность, меняла окрас до ярко оранжевого и красного. Когда сошёл на нет рубиновый свет, стало сереть от сумерек, я хотел растолкать Пифа, но он проснулся сам.
– Ты чего меня не будишь? Самое время пришло для охоты.